— Так почему вам просто не уйти? Бегите прочь. Я никому ничего не скажу.
Люси посмотрела на нее с грустной улыбкой:
— Как бы мне хотелось вам верить, Мэгги! Как было бы хорошо, если бы все было так просто!
— Так оно и есть, — настаивала Мэгги. — Идите. Просто уйдите. Исчезните.
— Нет, не могу. Вы видели пленки и знаете, что на них. Поэтому я не могу оставить вас в живых. Мэгги, я не хочувас убивать, но мне придется. Я просто обязана это сделать. Обещаю, что буду очень нежной, совсем как с другими… с остальными девушками.
— Но почему я, — проскулила Мэгги. — Почему вы выбрали именно меня?
— Неужели не понятно? Да потому, что вы с такой готовностью поверили, что я жертва домашнего насилия, как и вы. Честно говоря, Терри становился непредсказуемым и несколько раз поднял на меня руку. Это подлинное несчастье, что у таких мужчин не хватает ума, зато достаточно развиты мускулы. Ладно, теперь это не имеет значения. А знаете, кстати, как я с ним познакомилась?
— Нет.
— Он меня изнасиловал. Вижу, вы мне не верите. Как можно поверить в такое? Но все было именно так. Я вышла из клуба, направлялась к автобусной остановке, а он затащил меня в аллею и изнасиловал. У него был нож.
— Он вас изнасиловал, и вы вышли за него замуж? И не обращались в полицию?
Люси рассмеялась:
— Он и не подозревал, во что вляпался. Я превратила его жизнь в сплошное насилие над ним. Возможно, он понял это не сразу, но я насиловала его так, как ему и в эротических снах не снилось. Со мной такое случилось не впервые. Поверьте, Мэгги, я знаю всеоб изнасиловании от специалистов в этом деле. Он не мог сделать со мной ничего, чего бы я не испытала прежде, причем неоднократно. Он думал, что управляет ситуацией, но порой бывает, что на самом деле управляет всем именно жертва. Как мы вскоре выяснили, нас многое объединяло. В сексуальном смысле. Да и в других делах тоже. Он продолжал насиловать девушек и после того, как мы стали жить вместе. А я подначивала его, заставляла рассказывать во всех подробностях, что он делал с ними, как издевался.
— Не понимаю, — с дрожью в голосе произнесла Мэгги, в ужасе от того, что у нее не получиться уговорить Люси.
— Разумеется, не понимаете, — примирительным тоном ответила Люси. — Да и надо ли? Вы оказались полезной, и я хочу вас отблагодарить. Вы предоставили мне место, где я спрятала пленки. Я понимала, что это улики, которые помогут засадить меня в тюрьму.
— Где они?
— Да они все время были у вас, Мэгги. Помните, я зашла к вам в субботу, перед тем как начался весь этот ад?
— Конечно.
— Я принесла их с собой и спрятала за коробками на чердаке, когда поднялась наверх в туалет. Вы сказали, что никогда не заглядываете на чердак.
Мэгги заглянула туда единственный раз — в день переезда. Чердак был душный и пыльный, и она отпрянула, чувствуя приближение приступа аллергии. Она, должно быть, сказала об этом Люси, когда показывала дом.
— Так вы решили, что я смогу быть вам полезной, и поэтому подружились со мной?
— Я знала, что мне потребуется друг, надежный во всех отношениях, даже защитник. А вы как раз очень подходили для этой роли. Спасибо вам за все, что вы говорили обо мне. Спасибо, что мне верили. Убийства и мне тоже не в радость. Какая жалость, что все закончится подобным образом!
— Нет, не надо! — взмолилась Мэгги. — О господи! Не делайте этого. Я ничего не скажу. Обещаю.
— Ну еще бы, сейчас, когда вы дрожите от страха, вы можете обещать что угодно, но стоит мне уйти, страх у вас пройдет и вы все расскажете полиции. — Люси вытащила ремень из джинсов.
— Что вы делаете?
— Я же сказала вам. Я буду очень нежной. Вам нечего бояться, почувствуете легкую боль, а потом просто уснете.
— Нет!
Кто-то заколотил во входную дверь. Люси застыла на месте, а Мэгги затаила дыхание.
— Тихо, — прошипела Люси, зажимая рукой рот Мэгги. — Сейчас уйдут.
Но грохот в дверь продолжался. Затем раздался голос:
— Мэгги! Откройте, это полиция. Мы знаем, что вы дома. Мы говорили с вашей соседкой. Она видела, как вы вошли в дом. Открывайте, Мэгги, нам надо поговорить. Это очень важно.
Мэгги увидела, что лицо Люси исказилось от страха, ее ладонь так сильно давила на рот Мэгги, что та не могла вздохнуть, не то что крикнуть.
— Мэгги, она с вами? — раздался из-за входной двери голос Бэнкса.
Мэгги узнала: тот самый детектив, на которого она злилась. Господи, если он не уйдет, если вышибет дверь и освободит ее, она на коленях попросит у него прощения и сделает все, как он велит.
— Кто у вас там, Мэгги? — продолжал кричать Бэнкс. — Ваша соседка видела девушку-блондинку. Это Люси? Она изменила внешность? Люси, если вы там, учтите, нам известно все о Кэтлин Мюррей. У нас к вам много вопросов. Мэгги, спуститесь вниз и откройте дверь. Если Люси с вами, не доверяйте ей. Мы думаем, она прячет в вашем доме пленки.
— Спокойно, — приказала Люси и вышла из комнаты.
— Я здесь! — сразу же истошным голосом закричала Мэгги во всю силу легких, хотя не была уверена, что люди за дверью услышат. — И она здесь! Люси хочет убить меня! Пожалуйста, помогите!
Люси снова появилась в спальне, по ней было незаметно, что крики Мэгги ее напугали.
— Что мне делать? — ни к кому не обращаясь, спросила она, скрестив руки на груди. — Мне нельзя в тюрьму, я не выдержу в запертой клетке.
— Люси, — обратилась к ней Мэгги, стараясь говорить как можно более спокойно и невозмутимо. — Развяжите меня и откройте дверь. Впустите их. Я уверена, они проявят к вам снисхождение. Они поймут, что вы нуждаетесь в помощи.
Но Люси не слушала. Она ходила по комнате, бормоча что-то себе под нос. Мэгги сумела разобрать только слово — «клетка», Люси повторяла его снова и снова.
Три минуты спустя снизу донесся громкий треск — это полицейские сокрушили входную дверь, — а затем на лестнице послышался топот ног.
— Я здесь! — вскрикнула Мэгги.
Люси посмотрела на нее — почти с сожалением, подумала Мэгги, — и сказала:
— Постарайтесь не вспоминать обо мне с ненавистью.
Она разбежалась и, подпрыгнув, головой нырнула в окно спальни, увлекая за собой дождь осколков.
Мэгги в ужасе закричала.
20
Человека, который так же сильно, как я, не любит больницы, еще поискать, размышлял Бэнкс, шагая по коридору в отдельную палату Мэгги Форрест, и надо же, за последние две недели я провел в Центральной больнице уйму времени.
— Ой, это вы! — обрадовалась Мэгги, когда он, постучавшись, приоткрыл дверь.
Мэгги, как заметил Бэнкс, избегала встречаться с ним взглядом и предпочитала смотреть в стену. Повязка, почти закрывающая лоб, поддерживала тампон, наложенный на затылок. Рана оказалась сложной, и после обработки потребовалось наложить несколько швов. Мэгги потеряла много крови. Когда полицейские ворвались в спальню дома Эвереттов, подушка под ее головой промокла насквозь. По словам лечащего врача, теперь Мэгги была вне опасности и вопрос о ее выписке должен решиться в самое ближайшее время. Усилия медиков в основном были сосредоточены на купировании отсроченного шока. Глядя на Мэгги, Бэнкс вспомнил, как недавно впервые увидел на больничной койке Люси Пэйн: один глаз закрыт повязкой, другой внимательно оценивает ситуацию, черные волосы разметались по белой подушке.
— И это все благодарности, что я заслужил? — спросил Бэнкс в ответ на ее улыбку.
— Благодарности?
— Да, за то, что ворвался к вам в дом во главе отряда легкой кавалерии. Должен признаться, это была моя идея. Я, конечно, только выполнял свою работу, но люди иногда чувствуют необходимость выразить личную признательность. Не беспокойтесь, на чаевые или что-нибудь в этом роде я не рассчитываю.
— У вас, насколько я понимаю, не возникает никаких затруднений, когда нужно изобразить легкомысленного и даже невоспитанного человека.