— Отлично, — сказал он. — Великолепно. К выходным я буду готов. Здесь я управлюсь к вечеру. Завтра я собрался взять отгул. Мне надо сходить в банк и поторопить их с бумагами. А еще я собирался съездить в Осло.
Последние слова сорвались у него с языка. Он вообще-то совсем не собирался в Осло и не строил конкретных планов. Эта мысль возникла где-то в глубине сознания, но в тот момент, когда была высказана, она сразу же превратилась в совершенно определенный план. Он, конечно, не совсем был уверен в том, стоит ли появляться в салоне «Белла Донна Массаше». Собственно, и думать-то было нечего! Что он, собственно говоря, будет там делать? Спрашивать, чем они там занимаются? Да его просто-напросто выкинут за дверь. Но его беспокоило совсем другое — он подспудно чувствовал то, что мог бы там разузнать, и это страшило его. «I teach you, darling!..» Но теперь он зашел уже так далеко, что должен был все узнать.
— Ах вот как? Ты собираешься в Осло? — Дидриксен рассмеялся и обнажил два ряда белоснежных зубов. — Что там у тебя за дельце? Ну и хитрец ты, Ватне! Ходишь тут и делаешь все молчком, а потом вдруг что-то выясняется.
Ну вот, приехали. Одно неосторожное слово, и смутная мысль о возможной поездке в Осло превратилась в какое-то дельце. И Дидриксен принялся выспрашивать и разнюхивать. Придется излагать все в деталях. Дидриксен без обиняков рассказывал о своих поездках в столицу и как он там развлекался.
— Посмотрим… — Арне с таинственным видом улыбнулся. — Я недавно звонил, но ее не было дома.
Ему стало не по себе, когда он произнес эти слова. Дидриксен взывал к самым хорошим и к самым слабым струнам в его душе, Арне осознавал это, но теперь это уже не имело значения.
— Она наверняка скоро придет, — довольно проворчал Дидриксен. — Они любят повыпендриваться, но потом все равно приходят и лижут тебе руки. Так уж они устроены, им это доставляет удовольствие. И ты потом от них не избавишься, даже если очень захочешь. Я, знаешь ли, думаю, что им это даже больше нравится, чем нам, некоторым, по крайней мере. Во всяком случае, тем, кого я знаю. — И он громко рассмеялся.
— Так оно и есть, — ответил Арне и начал менять эксцентриковую шайбу.
Перед ним возникла Алка, и он вспомнил, с каким нежеланием она его встретила, а потом, как она отдалась ему, как плакала. Теперь ее уже не было. У него никого не было.
— Пока! — бросил Дидриксен, удаляясь. Сквозь забрызганное дождевыми каплями окно Арне увидел, как его «мерседес» выплывает с парковки.
46
Валманн связался с Кронбергом, как только вернулся из Хьеллума.
Его коллега, конечно, выполнил задание и выяснил, что номер телефона на записке от Эви принадлежал массажному салону «Виолетта». Кронберг выяснил также, что салон находился на улице Тёйенгате и закрылся шесть или семь месяцев тому назад, после того как им начала интересоваться полиция и устроила там обыск. «Закрылся» на практике означало, что салон сменил адрес и телефон. Оставалось только разузнать, где они находятся сейчас. Прошло совсем немного времени, и это будет нелегко, так как первое время они обычно держатся осторожно, пока не почувствуют себя увереннее. Идти по этому слабо заметному следу, очевидно, смысла особого не было, однако визит на квартиру Арне Ватне в Хьеллуме еще раз подтвердил Валманну, что интуиция его не обманывает. Он буквально дрожал от нетерпения. Если не сказать — от бешенства, в которое его приводило воспоминание об этом шведе в шапочке. Перед глазами возникала также Анне Ватне, с кровоподтеком на губе и синяками на лице. Она была похожа на побитую собаку, и Валманну стало ясно, что этот швед вовсе не мог быть ее «женихом», о котором говорил отец. «Жених» даже не знал толком ее имени и называл ее Анна. Значит, были и другие мужчины. Скорее всего, девушка попала в неприятную историю. Чем это для нее кончится? Просматривалась явная связь с другими делами, и становилось тревожно. Все дела были удивительно схожи — насмерть запуганные девушки, над которыми издевались сутенеры, иностранцы в шикарных автомобилях, трафик через границу, насилие и проституция. Моене пыталась внушить ему (и себе), что все следы ведут из провинции Хедмарк в города, через границу и на континент. У Валманна же возникло такое впечатление, что все нити переплетались где-то здесь, в нескольких часах езды от полицейского управления Хамара. Все разворачивалось в юго-восточной части его губернии, аналогичные события имели место и на шведской стороне границы, в радиусе пяти-шести миль. Поэтому ему представлялось невозможным забросить эти дела и сконцентрировать усилия на контрабанде гашиша из Испании через Нидерланды, независимо от того, какое значение придавали этому Моене и приграничная уголовная полиция. Он увидел уже слишком много, и вся эта мерзость казалась заразительной. Возникало впечатление, что она затягивает.
Поиск в Интернете не дал никаких результатов. Вернее, находок было так много, что ими нельзя было воспользоваться. На слово «массаж» он нашел несколько десятков заведений в Осло, несколько в Тронхейме, Бергене и Ставангере, а также массу индивидуальных услуг. Пытаться найти среди них именно то, что нужно, было безнадежно. И несмотря на свое скверное настроение, Валманн невольно усмехнулся, когда представил себе лицо Моене в тот момент, когда он попросит возместить командировочные расходы в связи с посещением дюжины массажных салонов. Можно было, конечно, попробовать выудить кое-какую информацию у шоферов такси, которые часто играли роль пособников сутенеров. Но чтобы заставить их разговориться, нужно время, а времени было немного.
Раздался телефонный звонок. Звонили из полиции Конгсвингера. Они наконец-то провели обыск в цветочном центре «Джунгли». И довольно успешно. Инспектор Ларсен так спешил, что запинался на каждом слове, — кроме большого количества некоего вещества, которое предположительно было катом, нашли еще остатки других веществ и послали на анализ. А когда поднялись на второй этаж, то обнаружили малюсенькую квартирку без окон, с вентиляционным отверстием и уплотненными стенами со звуконепроницаемой изоляцией. Все указывало на то, что здесь могли принудительно содержаться люди. Пробы уже послали на анализ. Полиция Конгсберга считает, что речь, возможно, идет о…
— Спасибо! — прокричал в трубку Валманн. — Отличная работа! Теперь пускай потрудится лаборатория. Позаботься о том, чтобы волосы и анализ ДНК сравнили с анализами мертвой девушки с шоссе 24 и Малика, того парня, которого нашли в Омутфорсе. Отлично!
Однако неприятное ощущение внутри усилилось, и Валманн чувствовал себя прескверно.
Он сразу же набрал номер Томаса Кумлы, работающего в пограничном участке полиции Вэрмланда, и попросил прислать по факсу копии всех документов, найденных на теле Замира Малика, убитого в «Белом лосе». Все, что можно, — документы, квитанции, письма, записки, билеты на парковку.
Томас Кумла пообещал все сделать.
Через четверть часа из факсимильного аппарата полицейского управления Хамара посыпались документы. Шведам нельзя было отказать в тщательности и основательности. Валманн начал просматривать материалы. Кое-что придется изучить поподробнее позже. То, что он искал, оказалось в самом конце: а именно листочек разлинованной бумаги, очевидно, вырванный из блокнота, на котором корявым почерком было написано «Белла Донна Массаше» и указан адрес на Тёйенгате.
В этот момент опять зазвонил телефон, и Валманн хотел сначала не брать трубку, но потом подумал, что вдруг это…
— Валманн!
Звонил Тимонен.
— Послушай, — прокричал он. Видимо, он вернул себе хорошее расположение духа. — Я завтра после обеда буду по делам в Хамаре, и мы могли бы встретиться. Я хотел бы показать тебе одного субъекта, который тебя может заинтересовать.
47
Тюрьма в Хамаре находилась в юго-западной части Сагатуна, самого фешенебельного жилого района в городе. Входная дверь для посетителей была массивная, с изогнутыми ручками и производила впечатление респектабельности, само здание было построено из красного кирпича, а высокие окна на фасаде по обе стороны от входа придавали ему некоторое сходство с часовней. Перед входом был разбит небольшой садик; все это наводило на мысль, что тюрьма довольно приятное место, во всяком случае снаружи, место, где людей хорошо принимают и прекрасно с ними обращаются. Когда войдешь внутрь, то впечатление, возможно, несколько изменится, как в большинстве других тюрем, думал Валманн, стоя у ограды садика в ожидании Тимонена. Он прибыл на место ровно в половине третьего, как они договорились с Тимоненом. Сейчас было уже без двадцати три, но тот еще не появился. Он знал Тимонена недостаточно хорошо, чтобы делать обобщения, но мог предположить, что опоздание — это весьма типичная черта его эксцентричного коллеги.