Эрик отодвинулся, мотнув головой:
– Ты же никогда не попадаешь в цель. Так все там сказали.
– Мало ли кто что говорит! А ты не слушай. – Бертиль расстегнул непромокаемую куртку и достал серебряную карманную фляжку. Отвинтив крышку, он сделал большой глоток. Во фляжке был дорогой коньяк. – Просто не обращай внимания!
– Но они же смеялись над тобой, папа.
– Ну и подумаешь!
– И Юхан тоже, – сказал Эрик, делая вид, что смотрит в боковое стекло.
– Мы все друг над другом подсмеиваемся, в этом нет ничего обидного.
Осушив фляжку, Бертиль снова засунул ее в карман.
– А ты не обращай на это внимания. Понял?
– Да, папа.
У съезда на Мелархойден[10] Бертиль свернул с трассы. Оставшуюся дорогу через спящий пригородный район они проехали молча, пока не остановились перед виллой с видом на озеро Меларен.
10
Маша с удивлением посмотрела на мужчину, который сидел напротив ее кровати, покачиваясь на стуле. Он был в черной кожаной куртке, темных брюках, тяжелых башмаках, а на запястье у него красовались массивные золотые часы. «Хаблот» или «Булгари», подумала она. Не меньше ста пятидесяти или двухсот тысяч крон! Курчавые, зачесанные назад, черные как смоль волосы были напомажены, глаза узкие, острая козлиная бородка имела ухоженный вид, полные губы сложены в насмешливую складку, как будто он только что бросил шутливое замечание. Мужчина глядел на Машу, не говоря ни слова, в выражении лица она не заметила ничего недружелюбного, скорее, оно было выжидательным. В голове у нее шумело, но тело было каким-то бесчувственным, словно она находилась под сильным действием валиума. Должно быть, кто-то ее основательно накачал наркотиками. Вчерашние события вспоминались обрывочно. Их вытащили из ямы – ее и еще одну девушку. Какая-то кричащая девушка, побитая девушка. Какая-то машина. Километры и километры езды. Вспоминались дорожные фонари над головой, они светились ангельским светом. Опустив глаза, она осмотрела себя: на ней были спортивные брюки и розовая майка, то и другое размера на три ей велико. От вещей пахло чужими духами. Чужим потом. Она оглядела комнатушку, в которой оказалась. Выгоревшие зеленые обои напоминали рисунком те, что были у ее бабушки в Даугае. Маша не могла понять, куда она попала. В горле пересохло, и она попробовала проглотить слюну. Мужчина кивнул на ночной столик, там стоял наполненный стакан и графин с водой. Она схватила стакан и с жадностью стала пить. Налила себе еще один и тоже мгновенно осушила. Затем отерла рот рукой.
– Кто ты? Куда я попала?
Гость не ответил, все так же продолжая смотреть на нее с улыбкой.
– Ответь же мне! – крикнула она сиплым голосом.
Мужчина погладил бородку и подкрутил кончик.
Машин взгляд упал на крупный перстень-печатку, который блестел у него на мизинце. Кольцо было с красным камнем, сверкнувшим на Машу недобрым огнем.
– Думаешь, я тебя испугалась? – Она поднялась и села, стараясь держаться твердо. – Вот погоди! Как только выйду отсюда, так сразу пойду в полицию. Понятно?
Мужчина подался вперед и перестал качаться.
– Никто не держит тебя, Маша, – произнес он с сильным славянским акцентом. – Хочешь уйти – иди себе на здоровье! – Он указал на дверь. – Пожалуйста, ступай прямым ходом в полицию. Но что ты будешь делать в полиции? Я что-то не понимаю.
– Напишу на всех на вас заявление.
Мужчина махнул рукой:
– Ну, желаю удачи! Много ли тебе раньше помогала полиция? А, Маша? Мне они что-то ни разу не помогли. У тебя с ними хорошие отношения?
Она отвела взгляд:
– Откуда ты знаешь мое имя? Этот паршивец Игорь тебе сказал?
– Твое имя написано у тебя в паспорте, – ответил он, похлопав себя по нагрудному карману, словно паспорт там и лежал. – Паршивец Игорь дал мне его, – объяснил он с улыбкой.
– Отдай сейчас же! И мою одежду, и сумочку, и мои деньги. Сейчас же принеси их сюда!
Она попыталась встать, но голова закружилась. Она покосилась на графин с водой: наверное, он что-то туда подсыпал.
– Кто ты такой, черт побери?
Мужчина наклонился к ней и заговорил, понизив голос:
– Ты задала много вопросов, и я попробую ответить хотя бы на некоторые. Слушай. Мое имя – Славрос. Я вытащил тебя из очень неприятной ситуации. Спас от очень нехороших людей, неотесанных животных, которые вообще не признают никакой морали. – Он взглянул на Машу искоса. – Разве можно так обращаться с женщинами! Тем более с такими красивыми, как ты.
– И куда ты меня привез?
– Забрал тебя к себе, – сказал он, не вдаваясь в уточнения.
– И ты выпустишь меня просто так, без всяких условий?
Он развел руками и улыбнулся:
– Ну конечно. Можешь идти прямо сейчас. Но это не меняет ситуации.
– А что это за ситуация?
– Наши финансовые отношения.
Она презрительно фыркнула:
– Кроме того, что ты забрал мой паспорт и мои деньги, между нами нет никаких отношений. Это Игорь должен кому-то, а не я. Почему бы не обратиться прямо к нему?
Славрос начал потирать руки так крепко, что послышался шуршащий звук.
– Ситуация с тех пор изменилась. Твой возлюбленный Игорь – такой же скотина, как Лучан, – продал тебя, чтобы оплатить карточный долг, составляющий сорок тысяч евро. Хотя это выглядит очень несправедливо, Игорь свободен от долговых обязательств. Тебя я купил за сумму, равную половине долга. Удачная сделка для всех участвующих сторон. Так что, как бы ты ни решила: уйдешь ли ты отсюда, отправишься ли в полицию, уедешь ли на другой край света или улетишь на Луну, – сказал он, указывая жестом на потолок, – ты по-прежнему будешь мне должна двадцать тысяч евро, – двадцать тысяч, о которых мы сейчас должны договориться.
– Но это же Игорь!
– Забудь про Игоря! – Славрос холодно посмотрел на нее. – Речь сейчас не об Игоре. Он тут уже ни при чем. Так что давай-ка, Маша, подумай о себе. Прикинь свои возможности. Тебе нужны новые союзники. Люди, которые готовы тебе помочь. Защитить тебя. И поверь мне – тебе теперь очень нужна защита.
– И защищать меня, как понимаю, собираешься ты?
Он глубоко вздохнул:
– Я могу снова уступить долг Лучану. Могу, если захочу, передать его другим людям, которые еще похуже, чем он. В такое место, какое тебе не снилось в самом страшном сне, по сравнению с которым авторемонтная мастерская, откуда я тебя забрал, может показаться королевским чертогом, к таким людям, по сравнению с которыми Лучан и его дружки просто святые. – Славрос с жалостью взглянул на Машу. – Но я не хочу так поступать, ты достаточно натерпелась. Я хочу помочь тебе выпутаться из того положения, в котором ты оказалась. Но ты должна будешь доказать, что готова сотрудничать. Тебе надо как следует подумать головой, понимаешь?
– И что же я должна, по-твоему, делать?
– То, что ты лучше всего умеешь. То, чем ты зарабатывала на жизнь.
Она понуро опустила глаза.
– Не огорчайся! В этом мире все люди делятся на два типа: на тех, кто умеет, и тех, кто не умеет за себя постоять, – fighters and fuck-ups[11]. Ты давно сделала выбор. Ты хотела чего-то добиться в жизни, а не довольствоваться тем, что дано. Ты не хотела всю жизнь прожить в нищете. – Славрос нахмурил лоб, сведя густые брови над переносицей. – Все, что случилось с тобой из-за Игоря, из-за Лучана и его дружков, – это пустяк, ухаб на дороге. По большому счету это ничего не значит. Это мало что меняет в твоих планах.
Она замотала головой, и слезы невольно подступили к глазам.
– Ты не знаешь, что они со мной сделали.
– А ты не знаешь, что пришлось пережить мне. Я мог бы показать тебе, что у меня все тело покрыто шрамами; эти шрамы остались на память от войн, в которых мне пришлось сражаться в Чечне, на Балканах и здесь. Мы с тобой – бойцы, Маша. Мы делаем все, что нужно, чтобы добиться цели.
– И каков же план, какова конечная цель? – спросила Маша, вперив в пространство невидящий взгляд.