Где-то из глубин леса послышались массивные шаги животного; по тому, как тяжело они прикасались к земле и какой шум оставляли за собой, девочка поняла, что оно больше обычного животного, как минимум, в два-три раза.
Гигантские лапы коснулись ледяной корки.
Серебряные глаза встретились с долгожданными цветными.
Воспоминания поплыли по Тиши, отражая все перипетии и выборы Хистории, искажаясь, изменяясь, показывая будущее, прошлое, настоящее. Все параллели нашли здесь отражение.
И тут Хистория растерялась. Она не знала, куда ей обращать взор, на то, что было создано невиданной доселе магией, или на создание, которое с каждым своим огромным шагом приближалось к ней.
Огромный волк с глазами цвета жидкого серебра, тонкой корки прозрачного льда, но вполне осознанным человеческим взглядом. Белоснежная шерсть буквально светилась могуществом и вполне осязаемой силой, а на ней кровавыми цветами были выведены метки: у глаз, ушей, лап, на теле и хвосте, который, к слову, был не один. Они завивались непонятными закорючками, неровными линиями, соединялись и разъединялись вновь, образуя древний узор, смысл и значение которого известен только самому созданию. И только когда волк остановился от девочки в нескольких шагах, а она смогла внимательнее разглядеть узоры на его шкуре, то её вдруг поразила молния догадки. Да ведь у неё на теле точно такие же символы!
Сначала Хисторию ударила волна паники, и она рефлекторно сжала руки, словно бы пыталась нащупать в них оружие, которого не оказалось. «Кровь остановилась, чтобы вновь её пустить, нужно отвлечь зверя и укусить себя, но это слишком долго», — думала девочка. Она смотрела ему в глаза, боясь отвести взгляд, и молчала. Волна дрожи прошлась по её телу, оставляя за собой покрывшуюся пупырками кожу, волоски на голых руках Хистории встали дыбом от наэлектролизованного магией воздуха, и девушка уже сто раз пожалела, что сбросила с себя теплую, хоть и тяжёлую одежду, чтобы быть быстрее и ловчее. Она понимала, что если ей и придется бороться с этим зверем, то шансы на успех мизерные — одной своей лапой он сможет придавить её, если захочет.
Зверь оскалился и рассмеялся. Причем, как самый настоящий человек.
— Твои мысли очень забавны, — проговорил волк.
«Он умеет читать мои мысли?».
— Да, умею, — уже снисходительнее проговорил зверь. — Я давно ждал тебя, моя Хистория. Ждал тебя ещё с того дня, как ты оросила мою священную землю кровью чужаков, с того дня, как я выбрал тебя и стал твоим. Но ты не спешила возвращаться ко мне.
Руки у Хистории вновь задрожали, прямо как в тот день. Нет, она не жалела о содеянном, не хотела вернуть всё назад, чтобы не быть чудовищем в глаза её народа. Единственное, о чём она жалела — не спасённые ею люди. Вот и всё.
«Значит, метки, появившиеся на моем теле в тот день, были из-за его выбора».
Волк сделал шаг вперед, и Хистория пришла в себя, оскалилась, как настоящее животное, и отпрыгнула назад. Зверь вновь рассмеялся.
— Не бойся меня. Ты ведь чувствуешь, что я не причиню тебе вреда, верно? Я твой тотем и не могу причинить тебе боль.
— Как ты можешь быть моим тотемом, если я даже не прошла обращение?
— Ты начала своё обращение ещё много лет назад, и сейчас его закончишь.
В глубине души девочка знала — волк ей не врет. От него не пахнет опасностью, яростью и жаждой крови, от него исходит лишь огромное могущество и мудрость. Однако Хистория не привыкла полагаться на свои внутренние размышления, если глаза её говорят о сомнительном виде создания, стоящего перед ней, будь то человек или животное. А сейчас она точно видела, что перед ней стоит не обычный тотем, а что-то более древнее и опасное.
— Кто ты? — выпалила Хистория и зарделась от такого глупого вопроса, но быстро пришла в себя. — Ты не похож на обычного духа, обитающего в этом мире и в нашем Лесе.
Волк не стал вновь приближаться к избраннице, он просто лёг на ледяную землю, образованную Тишью, и стал спокойно говорить:
— У меня множество имён и сущностей. Одни называют меня духом, другие — демоном, а третьи — богом. Всё это я, как ни крути.
— И как мне называть тебя, заплутавший демон, бог Леса?
— Зови меня Амарок*[6], так звучит моё имя в вашем мире.
Хистория могла бы поклониться и поприветствовать своего нового знакомого, — она всегда так делала, ведь не любила показываться невежливой — но внезапно почувствовала, как земля содрогается у неё под ногами и хочет упасть. На миг ей показалось, что небо давит на неё, что они с землёй договорились расплющить её в одну лепешку, пригвоздить к чему-нибудь и оставить душу раскалываться на части, пока её тело в человеческом мире не умрёт. А затем вспомнила, что неба здесь и не было, а были лишь два мира, параллельных друг другу, и пришла в себя.