И Хистория заплясала, закружилась под эту мелодию Леса. Они, как дети, стали резвиться с Амароком, прыгая по поляне, носясь друг за другом и валя друг друга на землю, даже несмотря на размеры волка. Им никогда ничто не мешало быть свободными и счастливыми. А ночи — их самое любимое время суток.
Но где-то хрустнули ветки, и Амарок остановился, прислушиваясь, а затем резко оскалился, рыча в темноту. И, когда Хистория последовала примеру своего зверя, заранее достав из-за спины нож, их глаза встретились.
Послышался выстрел, от которого у Хистории мурашки побежали по коже. «Прямо как в тот день!» — совершенно случайно подумала она.
А затем…
Два мира столкнулись.
Примечания:
1* — Додзе — изначально это место для медитаций и других духовных практик, позже термин стал употребляться и для обозначения места, где проходят тренировки, соревнования и аттестации в японских боевых искусствах.
2* — Красное древо — особое дерево в Мире Леса, цвет которого изначально является красным и другими его оттенками. Его цветущая коробочка и волокна в ней имеют соответствующий цвет и используются в текстиле. Всё делается вручную.
Глава 4 Двухмерность
Рин
Это был спектакль.
Для нее всё это было игрой, впрочем, как и всегда.
Красная помада на губах, глаза подведены черным карандашом и тени растушеваны, распущенные черные волосы. Она надела на себя легкий белый сарафан, представляя себя героиней черно-белого фильма. Только это будет её фильм. Она здесь и актер, и сценарист, и режиссёр.
Стены в светлых тонах, постель — цвета крови, а балдахин черный, как сама ночь.
Вся её жизнь — это игра черных и красных оттенков.
Она нажимает rec и встает перед камерой, меняя свои позы в профиль или в анфас.
Размазывает тыльной стороной ладони помаду по щекам и бросает страдающий взгляд через плечо на камеру. Развернувшись, девушка направляется к постели и ложится на нее. Отбрасывая руку в бок, она дотягивается до сотового телефона и набирает номер экстренной помощи.
— Срочно требуется медицинская помощь. Проспект Ветров, 4. Девушка, 19 лет, попытка самоубийства. Вены вскрыты вдоль, возможно, уже произошла большая кровопотеря. Поторопитесь.
Она кладет мобильный на край стола и прикасается пальчиками к холодному лезвию. У нее есть не больше 3-х минут, прежде чем сигнализации скорой помощи заполнят тишину раннего утра.
Она художник, и она рисует свой пейзаж красными красками, что стекают по холсту жирными каплями, оставляя аморфные разводы на рисунке. Эй, нравилась её игра, нравилось, что она сама ставит свои правила, и нравилось, что актеры играют по ним, будто она сама дергает их за ниточки. Однако ей было скучно. Всё казалось ей чересчур предсказуемым и не новым, а еще она сама себе казалась холодной и бесчувственной. Потому она разбавляла свою жизнь опасностями и адреналином. Только тогда она переставала скучать, только так она могла чувствовать боль.
Только так она вообще что-либо чувствовала.
***
Атом
Это случилось снова.
Средь ночи Атома разбудил телефонный звонок, и он, уже зная знакомый номер наизусть, с волнением принял вызов и выслушивал знакомые фразы, впечатавшиеся в его память резкими кровавыми буквами.
— Ну, что за дура! — буркнул он и встал с кровати, попутно снимая с края постели толстовку и джинсы.
Выйдя в коридор, он посмотрел по сторонам, чтобы узнать, спит ли его дом. И всё оказалось, как он и думал: лишь тишина и темнота окружали его. Атом спустился по лестнице вниз, обулся и уже собирался выйти из дома, как случайно вспомнил одну забавную вещь, совершенно случайно пришедшую в голову. Смешную. Никак неуместную в данной ситуации. Поддавшись порыву, парень забежал на кухню, открыл холодильник и стал доставать оттуда шоколадные батончики, так любимые ею. Сколько бы она ни ругалась, сколько бы ни брюзжала, что нельзя есть сладкое — располнеет, всё равно продолжала любить их.
— Куда-то собрался, Ати? — Послышался голос за дверцей холодильника, от чего по телу Атома невольно пробежались мурашки. Он прикрыл дверь и взглянул на нарушителя его спокойствия.
— А, мам, это ты. Не пугай меня так больше, — произнес парень.
Рыжеволосая женщина улыбнулась и положила руку на плечо сына.
— Так что, ты к Рин? — спросила она.
Атом невольно вздохнул.
— Это обезумевшая девушка когда-нибудь сведёт меня в могилу! Она снова в больницу попала.