Но эти два чёрта в людских одеяниях лишь одним появлением уже могли сделать его день! А то, что они вытворяют вместе, просто немыслимо. Пожалуй, если бы их не было, жизнь Атома была бы одинока и скучна.
В танцевальном клубе было не протолкнуться. Люди, наверное, собрались со всего квартала, лишь бы не пропустить такую вечеринку. Атом держал за руку Рин, чтобы они не потерялись, и старался пройти сквозь толпу народа. Музыка играла настолько громко, что Рин хваталась за своё горло — девушке уж слишком был не приятен отзвук, раздающийся внутри неё. А Кларк сидел на барном стуле, ссутулившись, и наблюдал за кем-то, да с таким интересом, словно смотрел какой-нибудь триллер или детектив и пытался отгадать убийцу.
— Как вид? — спросила Рин, когда приблизилась к Кларку.
Кларк держал в руках мисочку с орешками, покрытыми васаби, и закидывал их в рот, даже не глядя на свои руки. А затем он рукой указал куда-то вперед и произнёс:
— Они уже минут пять целуются почти не прерываясь. Знаешь, как это интересно! Так возбуждает.
Взгляды ребят проследовали за рукой парня, а после они увидели, как у стены, очень крепко, очень страстно и очень откровенно, прижимались и целовались две девушки. Девушка, стоящая спиной к Кларку, прижимала ногой ноги своей пассии, одна её рука крепко схватила руку девушки и прижала её к стенке, будто приковала наручниками, а вторая рука то и дело мельтешила по телу от бедер к шее.
— Хмм, а это, действительно, очень занимательно, — задумчиво проговорила Рин и со скрипом пододвинула свободный барный стул к себе. — Эй, двигайся, делиться будешь! — сказала она Кларку.
— Чёрт, ребята, о чём вы думаете? Это можно сделать и дома, — пожаловался Атом, одиноко стоящий возле них и совершенно не вписывающийся в их компанию.
— Неа, — покачал головой Кларк. — Лучше зрелища, чем целующиеся лесбухи, могут быть только целующиеся лесбухи в реале. — И захрустел орехами.
— А твой друг номер один дело говорил, — закивала Рин.
— И ты туда же! — воскликнул Атом.
— Не ломайся, бери стул и присоединяйся к нам. — Рин подмигнула Атому. Она уже знала, что тот всё равно сдастся.
А Атом, и правда, после недолгого переминания с ноги на ногу пододвинул к себе стул и стал тоже наблюдать за девушками и, пожалуй, даже прилично увлекся, оценив настоящую зрелищность такой картины.
После недолго представления, девушка потянула его танцевать. Кларк, как и всегда, отмахнулся, сказав, что у него есть дела куда более интересные, чем танцы: например, наблюдать за людьми, которые вытворяли всякие глупости.
Когда Рин затанцевала, казалось, что музыка играет только для неё одной, что музыка в её сердце. В один лишь миг не осталось никого в её мире. Давно испытанный в мастерстве танца Атом ничуть не уступал своей партнерше — на самом деле, если бы не Рин, он бы никогда не научился танцевать, потому что не преодолел бы свою стеснительность. Всё больше распыляясь и загораясь, подобно пламеню, Рин чувствовала голод. Ей было этого мало, ей было нужно больше взглядов и внимания, больше адреналина, больше страсти. И тогда она забралась на стол и под всеобщий свист стала танцевать ещё более откровеннее и страстнее, а Атому ничего не оставалось, как смотреть на неё снизу вверх, морщась от недовольства, а после он и вовсе ушёл на поиски Кларка.
Завершившаяся песня сменилась другой, и Рин, запыхавшаяся и улыбающаяся от удовольствия, спрыгнула со стола. Только сейчас она заметила, что людей в помещении стало намного меньше. С той школы, из которой её выгнали и в которой девушка так внезапно стала пользоваться дурной славой стервы, здесь тоже были люди. Некоторые из них перешептывались, когда Рин проходила мимо них, говоря что-то, мол, лучше не переходить ей дорогу, а то унизит так, что навряд ли ты сможешь жить в этом городе, ведь все будут о тебе говорить и вовсе не самое приятное.
— Здравствуй, семпай*(1), — послышался тоненький голосочек.
Рин обернулась на голос, и фиолетовая ленточка промелькнула перед её глазами. Внутри Рин всё перевернулось, она посмотрела вслед уходящей фигуре, и сердце её колотилось, как бешенное, и болело так сильно, будто вся скрытая боль внезапно вылилась в одно мгновение. Два слова, а сколько чувств это нагнало на девушку, думающую, что она уже не способна на какие-либо их проявления. Не прошло и десяти секунд, как Рин обернулась и двинулась вперед, так как она тут же одернула себя за мысли и заставила забыть всё — ни к чему её заблуждения не приведут. Всё было предрешено с самого начала, и потому всё закончилось уже давно.