Внезапно Рин почувствовала отвращение к себе, к окружающим, ко всем на свете. Её тошнило и мутило, да, причем, не фантомно, а по-настоящему. Казалось, будто её желудок сжимается в маленький игольчатый комочек, когда она вспоминала.
— Я… — произнесла Рин. — Мне не хорошо, — проговорила она Атому. — Мне нужно на воздух.
И она сорвалась с места, словно бежавшая с бала Золушка. Атом в недоумении наблюдал за Рин, но не мог отпустить её одну, стараясь не упустить из виду девушку, он протискивался к выходу, а люди, будто назло, будто чувствуя, не давали ему прохода, зажимая между своими потными телами. И Атом ругался про себя, проклиная их.
Вот они — ступеньки! Парень облегченно выдохнул. Он прошел пост охраны, преодолел ступеньки и с усилием нажал на железную дверь, так туго отворяющуюся. В подворотне было тихо, мрачно и пусто, ну, если не считать музыки, доносящейся из клуба. Здания были построены очень близко друг к другу, как селедочки, и этот небольшой проулочек тоже не был исключением. Смотря на стену перед его глазами, Атом подумал, что задыхается — так близко она находилась.
Откуда-то со стороны послышались голоса, и парень инстинктивно двинулся на звук. Выйдя к мусорным бакам, где место внезапно расширялось, он увидел Рин и пару каких-то пьяных парней, так отчаянно старавшихся навязаться ей, в мутном свете подворотни. Атом выдохнул вновь. «Как хорошо, что Рин умеет постоять за себя, и ничего страшного не произошло», — подумал он, и тут же пожалел о своих словах. Один из парней стал чересчур активным и просто пошел на Рин, распуская свои руки и не обращая внимания на её протесты. Рин со всей дури ударила парня в нос, и тот, слетев с катушек, схватил её за горло, приподняв в воздух.
— Ничего страшного не произойдет. Мы просто развлечемся вместе, — проговорил он. А Рин захрипела, задыхаясь, кожа на её шее стала буреть в местах, где пальцы смыкались удушающим кольцом. Девушка хваталась руками за шею, стараясь расцепить смертельное кольцо, она колотила ногами в воздухе, но все попытки были тщетны.
А что произошло дальше, Атом смутно помнит. Он лишь помнил хрипящий голос девушки, её броские глаза, в которых привиделся страх; он помнил, как смешивался черный с красным, как огонь, вспыхнувший в его душе, полоснул его по всему телу и зажег в нём неистовый голод. А ещё он помнил, как запах металла бил ему в нос и как в ушах стоял звон хрустящих ломающихся, словно сухарики на языке, костей. Боль, пронесённая через всё тело, не мешала ему, Атом даже не обращал на неё внимания, настолько ему нравилось делать то, что он делал, настолько он желал этого. Но… что он делал?
— Атом, остановись! Ты не монстр!
Голос Кларка будто выдернул Атома из той тьмы, в которой он оказался. Пламя, загоревшееся так внезапно, также внезапно и потухло, и тогда всё вокруг начало приобретать очертания. И тут картинка заиграла в его глазах, словно включающаяся и выключающаяся лампа.
Атом сидел в луже крови. Вся его одежда была насквозь испачкана кровью. Окровавленные руки держали что-то смутно знакомое: липкое, теплое и непрерывно бьющееся.
Шок ударил в голову парню, и мир забился, запульсировал в такт предмету, что Атом выронил из ладоней.
Парень не просто сидел в луже крови, он сидел на останках, на растерзанных, разорванных в клочья человеческих трупах. Человеческие кишки и внутренности окружали его со всех сторон. О! Вот и чья-то рука, откусанная по локоть, лежит рядом с его ногой. А головы двух парней, вырванные из спины с шейным позвонком, валялись где-то тут, рядышком. Одна грудина лежала рядом с сидящей у стены Рин, а вторая, распотрошенная, находилась у ног Атома. И это он сейчас уронил прямо на раскрытые, словно дверцы в клетке, ребра человеческое сердце, наколовшееся на кости и висящее на них, словно вишенка на торте.
Чертыхнувшись и отбежав от кровавого месива, Атом обернулся и в ужасе посмотрел в лицо Кларку, державшего дуло пистолета на уровне его лба.
— Я-я-я, — заикался Атом. — Это я, Кларк, это я!
— Ты хотел сожрать человеческое сердце, — с презрением, даже с некоторым ужасом, произнес парень.
«Я? Хотел сожрать?».
Атом упал на колени. Сознание подвинулось и дало место безумию, позволило ему одержать победу, дать волю монстру, скрывающемуся внутри. В голове Атома царил хаос, словно две его сущности боролись друг с другом. И ни одна не могла одержать верх. Он смотрел остекленевшими глазами в никуда, пока внутренне сражался с самим собой.