Словно марафон с препятствиями.
Но как только ребёнок осознал, какими глупыми были его действия, было поздно — тупик. Он оказался на застеклённом балконе: ни выхода, ни другого входа тут больше нет. Это конец. Весь в крови с безумной улыбкой маньяк надвигался на мальчика, пока того не прижало к стеклу. Земля начала уходить из-под ног у ребёнка, он не понимал, что делать, не понимал, что здесь происходит, что ему нужно, почему отец вдруг обезумел. Единственное, что он осознавал — он хочет жить, и отец сейчас крайне опасен.
Убийца замахнулся, чтобы нанести решающий удар, и со всей силы ударил. Мальчик увернулся в противоположную от оружия сторону, треснуло стекло стены и полетело вниз вместе с телом не удержавшего равновесия ребёнка. Мальчик упал с балкона вместе с осколками стекла на спину, и боль отозвалась в его теле всего лишь на несколько мгновений; изо рта потекла красная жидкость вкуса металла, по всему телу открылись раны и царапины от осколков, а некоторые всё ещё сыпались на мальчика сверху. Один массивный осколок вонзился ему в маленькую ножку, и он извергнул приличное количество крови изо рта.
Невыносимая боль распространялась по его телу, а после, в какое-то одно волшебное мгновение, всё прекратилось. Мальчик почувствовал, как боль ушла, но её место заняло лёгкое онемение конечностей, перерастающее в ещё большее онемение, пугающее его. Он так и лежал на асфальте в букете из осколков, под его хрупким детским телом растекалась слабая лужица крови, и жизнь, кажется, покидала его.
Убийца увидел, как с мальцом всё покончено, хотя ему было очень жаль, что это сделал не он. Оставив топор лежать на балконе, он стал что-то бубнить себе под нос, затем резко смеялся, кричал и менял выражение лица, пока вновь не остановился на своей обезумевшей улыбке. «Ксш», — издал он и стал биться головой об каменную стену. От мальчика, лежавшего на асфальте, не укрылось, что его отец бился головой об стену, пока сам не раскрошил себе череп.
На шум стали сбегаться соседи, в домах загорался свет, и совсем скоро зазвенели сигнализации то ли полиции, то ли скорой помощи. К тому времени мальчик уже ничего не воспринимал, кроме легкого холодка, от которого у него мурашки пробегали по коже, окутывающего его с ног до головы, да мелькающих в ещё не совсем закрывшихся глазах теней. А затем его поглотила тьма.
Спустя полгода интенсивного лечения, ребёнок смог оправиться. Упав на спину с балкона второго этажа, он каким-то чудом смог избежать перелома позвоночника, обойдясь переломами ног, да ранами, нанесенными осколками. Правда, ему пришлось заново учиться ходить, но даже такое он преодолел с восхитительным упорством. Ему промывали мозги, его спрашивали о случившемся, но он не отвечал, не желая ворошить прошлые раны.
Он остался один в своем собственном закрытом мире, где его открытые раны не так кровоточили и не приносили боли, пока его не выдернули из этой тьмы, пока его прошлое не стерли, дав ему новое, вселяющее надежду, имя.
К Л А Р К.
Он отрекся от всего, что преследовало его в прошлом, принял новую жизнь и стал тем жизнеутверждающим человеком, о котором мечтал ещё в детстве. И только увлечение убийствами и желание стать детективом или следователем, чтобы расследовать подобные дела и наказывать виновных, являются напоминанием о травме, так отчетливо впечатавшейся в его память и терзающей его до сих пор.
Рин
Когда родители погибли, не осталось никого близкого, кто бы мог её утешить. Она крушила всё, что попадалось ей под руки, разносила весь дом, сливала свою ярость на других людей и пыталась заглушить свою боль ещё большим притворством. И всё бы так и продолжалось: Рин всё так же обвиняла бы себя, затем начинала бы всё отрицать, а после винить родителей, снова винить себя, снова родителей, — пока она не открыла для себя страшную тайну.
Спустя неделю после известий об их смерти, Рин начала замечать странные вещи, творящиеся в её доме, словно бы кто-то постоянно колотил по трубам и то и дело скулил. Сначала Рин это настораживало, а затем начало раздражать, её выводило из себя абсолютно всё, а уж шум, тем более. И она стала искать источник шума, а отыскав, ужаснулась.
Кто бы мог подумать, какую тайну скрывает её семья. Кто бы мог подумать, что скрывается на нулевом этаже их дома. Когда Рин по совершенной случайности, идя на странный звук, нашла там тайную кнопку, открывающую потайную дверь, она даже и бровью не повела. «Ну, подумаешь, её родители были фетишистами, скрывающими какие-то фетишистские взрослые штучки от глаз своего чада в таком вот месте», — подумала она в тот момент. Как жаль, что никто ей не треснул по голове от такого легкомыслия.