«Стань сильнее и защити дорогих тебе людей».
Белые розы окрашиваются в красный.
Люди в белоснежных капюшонах, жаждущие расправы, окружали поляну. Люди, что не принадлежали их миру. Люди, что вышли за грань лишь с одной целью: убивать.
Она выбирала ложь матери, потому что не знала ничего другого. И пожалела об этом.
И потому…
Подхватив невинные чувства, убитые в то мгновение, и кровавые ножи, она ринулась прямо на захватчиков-убийц-незнакомцев-виновников. В неё стреляли, но девочка была хорошо обучена уклонению, ведь без этого навыка в Мире Леса никак не выжить. В неё бросали ножи, а она возвращала их им сполна. Её встречали с раскрытыми объятьями, а она вонзала им ножи в спину. Они выкрикивали «Дьявол!», встречаясь с парой разноцветных глаз, и она перерезала им горло.
Один. Два.
Девять.
Девять остывших тел разукрашивали снег в цвета ликориса*(1). Ромашки становятся маками, а ангелы — демонами. Жертвы принимают на себя роли охотников, охотники становятся жертвами. Они убивали людей, а она убивает всё хорошее в себе. Гонит прочь страх и сомнения, не вспоминает о боли и потери, не думает об окровавленных руках и запачканной одежде.
Больше нет той маленькой девочки. Есть только она и безумство, она и грусть никогда не выполненных ожиданий. Она и голос в её голове, исходящий от кого-то незримого.
Когда над поселением поднялся черный дым, Хистория всё поняла: они убьют всех, кто остался, всех, кто был когда-либо близок ей, и тогда она останется одна уж точно. И воздух словно бы заструился у её ног, разгоняя все противоборствующие потоки, создавая идеальную атмосферу, лишь бы девочка успела добраться до дома. Скорость — вот её сильная черта с самого рождения.
Она замечала всех нежеланных гостей, едва они появлялись в зоне видимости, и, устраивая круговые пируэты, в секунды заставляла их навеки замолчать, даже не оставив возможности выдать последние слова. Она не улыбалась и не смеялась, словно сумасшедшая, с бесстрастным лицом перерезала всех свиней, выбрасывала забракованные предметы и думала лишь о спасении.
Она нуждалась в помощи, хоть так себя и убеждала в обратном.
Маленькая обезумевшая девочка.
Деревню объял пожар, и люди убегали от преследователей, будь то языки пламени или безжалостные убийцы. Стражи бросились на защиту населения, сражаясь и убивая нежеланных гостей. А может, убивали их. Что их средневековое оружие до бесшумных убийц этих людей?
И никто не замечал, как темноволосый мальчишка хватался за тела своих родителей, как звал на помощь людей, как старался оживить своих родных. И никто не заметил, кто отозвался на его призыв.
Высокий и мощный человек навис над мальчишкой и хотел схватить его за одежку, встряхнуть, напугать до смерти, — ему так сильно нравились предсмертные вопли — а затем приставить к нему дуло пистолета и наблюдать, как жизнь уходит из его уже бесцветных глаз. С такими мыслями человек надвигался на него и улыбался ему зловещей улыбкой, а мальчик отползал от него всё дальше, хоть и понимал, как все это бессмысленно. Он не хотел умирать, он так жаждал жизни.
Незаметная девочка подкралась так близко и бесшумно, вынырнула прямо перед его лицом, что человек, обескураженный таким неожиданным выпадом, не смог быстро среагировать. И его сердце остановилось, когда нож, вбитый в грудь, пронзил его, а затем причинил еще больше боли, прокрутившись пару раз против часовой стрелки.
Когда на кону стоят жизни, человек действует совсем неожиданно.
Девочка обернулась и посмотрела на мальчика. Мальчик внимательно следил за девочкой и никак не мог оторвать глаз от её лица, исчерченного кровавыми полосами, от её побуревших рук и ножей. Он запомнил на годы этот измученный пустой взгляд, в котором читалось вся безысходность бытия в одиночестве, вся боль столетних потерь, и глаза. Ах, глаза!
Хистория выбросила нож матери, который забрал её детскую невинность, и обзавелась парочкой новых, чтобы не вспоминать о том ужасном событии. Она добегала до нарушителей и в силу своей проворности и изворотливости, умудрялась не попадаться им на глаза и неожиданно вбивать в грудь колья, прямо в сердце, как и учили их на охоте. Легкая и безболезненная смерть, и зверь не будет мучиться в агонии.
Поселение наблюдало за демонической девочкой, и в их сердцах поселялся ещё больший страх на её счет, не считая необычности её глаз. Они видели, как ребенок без раздумий убивал нарушителей одного за другим, и его душа ни на каплю не колебалась, словно бы так и должно было быть, и люди не понимали, как девочка способна на такой ужасный поступок.