Солнце светило прямо в глаза. Проснувшись, Атом услышал приятный шелест листьев, чириканье птиц и пенье цикад, а также почувствовал ужасную тяжесть и ломоту во всём теле. Сон, что приснился ему, заставил его вскочить c постели и глубоко отдышаться, приходя в себя. После парень первым же делом схватился за свою грудь — рана совершенно не болела. Он скинул себя незнакомую ему тряпку и внимательно осмотрел грудину: хорошо перебинтована, бинты чистые, кроме небольших проступающих пятнышек крови — видимо, рана открывается; а ещё всё тело Атома пахнет какими-то не самыми приятными травами. Проанализировав своё положение и окончательно успокоившись, рухнул на постель — опять свалила усталость.
Атом был накрыт темными покрывалами из шерсти животных, под ним — точно такое же, а подстилка была из листьев и соломы, довольно мягкая, если забыть про матрацы дома. Дом… Точно! Воспоминания о событиях потихоньку возвращались к нему. Боги, что он сделал! Он убил людей, был приговорён к казни, а после сбежал, чтобы выжить. Но как ему теперь поступать? Если вернётся обратно, то смерть ему гарантирована, однако и не вернуться не может — ведь там остались Рин и Кларк, там была его семья, его дом, дальнейшая жизнь! Весь смысл его существования находился сейчас в том месте, до которого ему никак не дотянуться.
В один миг на парня навалилось всё то, что случилось, заставило всё его тело дрожать, а самого его впасть в отчаяние. Он лежал, глядя в потолок, и слезы шли неконтролируемым потоком — за всё, что он потерял, за всё, что он отнял, за всё, чего его лишили, и за всё, что ему напророчили. Атом ненавидел себя, он желал убить сущность внутри него — даже если потребуется умереть ему самому.
— Очнулся, значит, — донёсся голос откуда-то извне пещеры.
Атом машинально закинул руку на лицо, чтобы скрыть слёзы, которые всё также продолжали идти. Он сразу же определил, что голос принадлежит девушке, которую встретил, но сейчас он звучал не так диковато, яростно, ядовито, сейчас это был обычный голос обычной девушки. Она прыгнула и едва коснулась земли, как тут же оказалась рядом с парнем.
— Тебе нехорошо? — спросила она, склонив голову набок.
— А разве мне может быть лучше, чем сейчас?
— Язвишь — значит, уже хорошо. — Она наклонилась и стала развязывать верёвочки на ремешке её юбки, а затем достала из мешочка что-то очень странное и засунула в рот Атому. — Жуй!
Атом стал жевать. На вкус это лакомство было очень даже ничего, парень не сразу узнал, что это валеное мясо, но, распробовав, понял это.
— Ты провалялся в постели три дня, — сказала девушка. — Мне казалось, что ты не очнёшься.
Три дня?! Дьявол, сколько же он потратил впустую времени! Теперь он точно не сможет ничего исправить.
Честно говоря, Атом удивился разговорчивости и доброжелательности девушки. Несмотря на её грозный вид, которым она его встретила впервые, сейчас — она сама смиренность. Атом убрал руку от лица и прикоснулся к шее, где девушка задела его ножиком.
— А ты… — Атом посмотрел на девушку с неприкрытым интересом. Вопрос, стоящий в его глазах, можно было понять без слов.
— Хистория, — девушка прикрыла глаза. — Я тебя спасла, теперь ты мне должен.
Хис-то-ри-я. Атом мысленно проговорил по слогам это имя так, будто каждый слог таял на его языке. И правда, красивое имя, которое буквально хочется смокать, наслаждаясь отзвуком букв. Тем не менее, от него не укрылась какая-то теплота и не резкая грубость в её голосе.
— Что-то случилось? Почему ты вдруг так резко поменяла свои планы относительно меня?
По правде, когда Хистория решила оставить его в живых ради выгоды, то у неё и в мыслях не было относиться к нему так по-доброму. Но на протяжении трёх ночей она слушала, как от боли завывал Атом и как он разговаривал во сне. Его сон всегда был беспокойным и нёс характер воспоминаний. Хистория стала относиться к нему мягче, после того, как услышала бормотание Атома со своим братом и семьёй, как он просил Кларка убить его и как признавался Рин в любви. Не то чтобы это заставило её сжалиться над парнем, просто она почувствовала некую близость с ним. Судя по всему, они оба монстры, отверженные собственным миром и своими людьми. Одинокие, движимые лишь своими эгоистичными желаниями.
Хистория хмыкнула, не желая отвечать на вопрос.