Зачем был нужен этот ботанический экскурс? Его задача – подчеркнуть, что, учитывая особенности растений и отличия их от животных, слониха, кормящая детеныша, настолько похожа на нас с вами, что я чувствую себя ее братом.
Чисто по-человечески
На залитой солнцем лесной поляне, поросшей сочной травой, слонята тычутся игрушечными хоботами матерям под брюхо в поисках того самого надежного соска. Я не могу отвести от них глаз.
– У этих двух семей сегодня день великой дружбы, – улыбается Вики. – Элин решила перейти поближе к воде. Элоиза согласилась, потом подождала, пока подтянутся остальные члены группы.
Теперь обе семьи движутся бок о бок.
– Очевидно, они решили весь день провести вместе.
Очевидно.
На чем зиждется слоновья дружба? Некоторым слонятам нравятся одни и те же игры, и они с удовольствием играют вместе.
– А некоторые взрослые особи «совпадают» в том, когда им есть, когда спать, куда идти. Они любят одну и ту же пищу.
Совпадают. Занятно. Жаль, что у людей не так. Можно только позавидовать.
«Есть ли у слона сознание?» – ответить на этот вопрос легко: все признаки развитого сознания налицо. И теперь этот вопрос корректнее было бы переформулировать, а именно: «Какие формы сознания присущи животным?»
«Тоже мне бином Ньютона», – скажет любой человек, у которого есть собака или кошка. Для него вопрос об их сознании давно решен. Но я предвижу возражения скептиков, призывающих не торопиться с выводами. Многие ученые и авторы научно-публицистической литературы утверждают, что проникнуть в умственную деятельность животных мы не в состоянии. Я понимаю, на чем основано это убеждение, но категорически заявляю: они ошибаются. На самом деле сегодня нам открыто куда больше, чем раньше.
Этология – наука, изучающая поведение животных, – еще очень молода. Ее основные принципы получили официальное признание около ста лет назад. Тот факт, что иерархия на птичьем дворе начинается с порядка проклевывания цыплятами скорлупы яиц, до 20-х годов прошлого века не желали признавать. И только в 20-е годы американский орнитолог Маргарет Морзе Найс выяснила, что птицы – территориальные животные, тщательно оберегающие свою территорию от посягательств, и именно этим определяется их жизнь и их пение.
Становление этологии связывают главным образом с появившимися в середине XX века работами Конрада Лоренца, Николаса Тинбергена и Карла фон Фриша, которым пришлось вступить в неравный бой с многовековыми предрассудками, укоренившимися в легендах и народных верованиях (например, сова знаменует смерть, волк связан с нечистой силой), а также с устойчивыми басенными стереотипами, где животные выступают носителями шаржированных человеческих качеств (стрекоза – легкомысленная попрыгунья, лиса – хитрая обманщица, черепаха – воплощение упорства и настойчивости).
Провозвестники новой науки были пристальными и беспристрастными наблюдателями, которым удалось сорвать с образов животных толстый слой метафорических проекций, покрывавший их словно патина. Смотри внимательно и описывай только то, что видишь, – таков был лозунг ученых. Пришлось потрудиться, чтобы доказать, что результаты наблюдения могут быть объективными. За свою работу по изучению пчелиных танцев и феромонов, явления импринтинга[5] у птенцов серых гусей и поведения колюшки в период размножения фон Фриш, Лоренц и Тинберген были удостоены в 1973 году Нобелевской премии в категории «Физиология и медицина». Тот факт, что премию присудили трем зоологам-бихевиористам, доказывает, какой степенью важности обладала в глазах мировой ученой общественности практически новорожденная наука. Трио наблюдательных естествоиспытателей, ставших лауреатами, имело полное право ликовать и пожинать лавры.
Но пока этология только обретала очертания, невозможно было с научной точки зрения подойти к вопросу о том, что чувствует слониха, когда кормит детеныша. Опираться в своих выводах было не на что. Никто и никогда не наблюдал за поведением животных в естественной среде обитания. Нейронаука находилась в зачаточном состоянии. Любые умопостроения на тему того, что чувствуют животные, неизменно приводили исследователей к проекциям на чувства, присущие человеку. Чтобы вырваться из этого замкнутого круга, новой науке нужны были не умопостроения, а объективные наблюдения. Умопостроения – это смутные догадки, которые вполне могут закончиться попаданием пальцем в небо. Лучше просто посмотреть, что и как делает слониха. Мы не знаем точно, как работает ее сенсорное восприятие. Зато мы можем подсчитать, сколько минут длится кормление. Даже такой крупнейший в мире авторитет по коммуникации хоботных, как Джойс Пул, не боится признаться: «Меня учили смотреть на всех животных, кроме человека, как на существа, поведение которых не всегда определяется наличием сознания».
5
Импр