– А вот тут у нас кое-кто валяет дурака, – смеется Вики. – Вон та красотка, видите? Какая походочка, и хоботом туда-сюда!
Вижу-вижу.
– Как-то раз, когда я только приехала, – вспоминает Вики, – мы с Норой вели наблюдение, и вдруг слоны давай бегать вокруг машины и трубить, кто во что горазд. Я опешила, дескать, что происходит, а Нора мне: ничего, они просто бесятся.
Бесятся? Валяют дурака? Как это?
Не успел я это подумать, как взрослая слониха опустилась на колени и поползла вперед, дурашливо мотая головой. Они просто радуются. Мы же тоже, бывает, прыгаем, скачем и вопим «ура!». О слонах часто говорят, что они умные. Но и подурачиться они не прочь. Если рядом нет товарищей для игр, молодой самец может в шутку пугнуть вас, вроде как атаковать, потом пристроиться в хвост машины или начать крутиться. Перед моим джипом, например, один такой шутник однажды встал на колени и давай кидать мне в стекло кости зебры, чтобы я с ним поиграл.
– Когда нет засухи, у них веселье бьет через край, – рассказывает Вики. – В сезон дождей слоны счастливы. Когда я только приехала, они еще не отошли после той страшной засухи, а теперь подавленность уходит, они потихоньку оживают, становятся более милыми, дружелюбными, легко идут на контакт или просто шалят. И конечно, колоссальную роль в этих переменах играет малышня. Самки смотрят, как их слонята встают на ножки, играют, спят, и для них это верный признак того, что все хорошо, что семья в полном порядке, ведь дети – это здорово.
Ой, мамочки!
Упитанные слонята кажутся перекормленными. Перед машиной, заслоняя собою все лобовое стекло, проходит слониха, и Вики комментирует:
– Посмотрите-ка на эту кормящую мамашу. Видите, какая грудастая и как все это хозяйство колыхается, когда она ходит. Молока там вдоволь!
«Вдоволь» значит около двадцати литров в день. Слонята находятся на грудном вскармливании до пяти лет, и, наверное, когда у них прорезываются молочные бивни, мамашам это причиняет некоторое неудобство.
Материнство, как и главенство в семье, не должно быть скороспелым.
– Самки достигают половой зрелости к тринадцати годам, но мамаше-подростку справиться с потомством куда сложнее, чем двадцатилетней слонихе.
Неопытные мамки могут зайти в холодную воду и застудить малыша. Могут завести его в такое место, где за ним не будет должного присмотра. Могут вообще не представлять себе, каково это – быть мамой. Когда семнадцатилетняя Таллула принесла первенца, она была растеряна, подавлена и просто не знала, что делать. Ей было невдомек, что надо направить новорожденного к соскам, а потом выставить вперед ногу, чтобы малыш мог дотянуться до набухшей молочной железы и стоять спокойно. Вместо этого слоненок, которому почти удавалось захватить сосок ртом, мигом получал от матери по хоботу и, потеряв равновесие, падал, а мать не знала, как вздернуть его на ножки. Только через какое-то время она сообразила, что делать.
А вот несколько раз рожавшая сорокасемилетняя Дебра с момента появления младенца на свет вела себя на диво спокойно и собранно. Она совершенно не волновалась. За первые полчаса жизни малыш терял равновесие пять раз, и после каждого падения Дебра бережно поднимала его, подставляя ему под пузико ногу и поддерживая хоботом. Через полтора часа он добрался до маминых сосков и припал к ним, а Дебра стояла, выставив ногу и не шелохнувшись, те две с лишним минуты, пока он жадно сосал молоко.
Вики этот контраст между юными и зрелыми мамашами всячески подчеркивает:
– С возрастом из них получаются феноменальные матери. Во-первых, у них непрошибаемое спокойствие. А во-вторых, куча помощниц, которыми они обзаводятся за годы жизни.