Я знала, не такой уж маленькой и наивной была, как могло показаться. Только знания мои меня сейчас ничуть не радовали. Тело дернулось, поглощенное новой жаркой волной. А это означает...
- Не-е-ет! – воскликнула я, желая в этот момент лишь смерти. Смерти в муках и пытках, но только не так. Не в этой постели с чужаком, не запятнанная позором, изменой и оскорблением, которое нанесу Штефану.
Не ожидая от себя подобной прыти, я резко вскочив с кровати и попыталась бежать, но сильные руки схватили меня за талию и вернули в постель.
И вновь жалящее желание, чувство беспомощности, незащищенности.
- Нет, отпустите меня! Нет! Штефан не позволит! Я не хочу! Нет... Штефан! – кричала и звала я, но меня слышал лишь темноглазый демон. Который не собирался мне помогать. – Штефан!..
- Я использовал совсем немного, конфетка, - успокаивая, сказал Карим. Прикасаясь губами к моей коже и чувствуя ответную дрожь. – Надеюсь, что больше не понадобится.
- Нет, нет, - шептала я, протестуя, но не была услышана.
Хищник добивался того, что хотел.
- Зачем вам это нужно? – прошептала я, выбиваясь из сил. – Зачем?.. – краткий миг просветления, когда я еще могла что-то выговорить, узнать причины, взглянуть в глаза ненавистному человеку, убившему меня.
- Я получаю то, что хочу, конфетка, - заявил Карим, - всегда.
- Ненавижу! – выкрикнула я и, попытавшись вырваться и ничего не добившись, заплакала.
Главное, чтобы Штефан не увидел. Чтобы он не узнал. Как я смогу смотреть ему в глаза после этого?!
А мучитель-соблазнитель продолжал распалять желание, не удовлетворяя его до конца. Касался каждого кусочка воспаленного тела, но не доводил дело до логического конца, вынуждая меня мучиться, страдать, кричать от сладкой боли и рвущегося наружу желания, почти убивавшего меня.
Я ненавидела себя в эти мгновения. Что скажет Штефан, если узнает? Что он подумает, если увидит?!
- Ненавижу, - выгибаясь под обжигающими поцелуями, выгибалось навстречу чужим губам мое тело.
- Я знаю, детка, - слышался его горячий шепот. - Всё знаю. Это игра, детка. Ты убегаешь, я догоняю. Ты ненавидишь, а мне... все равно!
Я начинала вырываться с новой силой, но вскоре ласка и желание затмевают сознание. И я уже начинаю ненавидеть себя. Даже больше, чем мужчину, лежащего рядом со мной. Я мысленно молю о помощи, но понимаю, что нахожусь в плену, в капкане из наслаждения и боли, презрения к самой себе и полной апатии.
И, когда я почти выбилась из сил и не могла произнести и слова, явился он. Мой спаситель. И мой палач.
Я слабо помнила, что было потом. Карим резко вскочил с постели, и я, кажется, приподнялась, мутными глазами пытаясь разобрать, что же произошло. А потом я поняла... Штефан! Он пришел за мной. Пришел, чтобы спасти! Или чтобы уничтожить? Он был мрачен и разъярен, как дикий зверь. А в глазах плескалось презрение и... омерзение. Я ощутила холодок, пробежавший вдоль тела. Желание всё ему объяснить рвало на части, но из горла вырывались полустоны и едва различимые слова, самой мне казавшиеся лепетом. А вот Штефан кричал, он злился, он пребывал в состоянии бешенства. И я не знала, как его остановить.
Тело пронзило острой стрелой желания вновь и я чуть не согнулась пополам. Крики одурманили меня. Я лишь видела за спиной Штефана силуэт Софии Бодлер и успела понять разгоряченным сознанием, что это ее рук дело, когда сильные руки Ищейки укрыли меня чем-то и увели из комнаты. Я сопротивлялась. Нельзя оставлять Штефана одного... с Каримом, с ужасными мыслями, что вселились в него подобно бесу.
Но оправдаться я не успела.
- Я не спал с ней, Штефан! – услышала я голос Вийара, злой и будто бы... отчаянный, а потом не слышала уже ничего, провалившись в пустоту и темноту.
А когда очнулась, захотела заснуть навечно.
Он стоял надо мной. Мой спаситель и мой палач. Грозный, мрачный, бешенный, в глазах плескается горькое безумие. Он был полностью обнажен и часто, тяжело дышал. Я едва разлепила глаза, как он в одно мгновение резко раздвинул мне бедра и вошел в меня, дерзко проникая внутрь. Грубо и жестко, но мне почему-то в тот момент было все равно, лишь бы ощущать его рядом, на себе, в себе. Только его! Я против воли застонала, сжимая его тисками рук и ног, приподнимаясь и принимая его глубже. Удовлетворение настало быстро, накрыв меня с головой, вынудив кричать от восторга. Дрожь, пронзившая тело, накатывала волнами раз за разом, когда он, отточенно и резко врывался в мою тугую плоть, обхватившую его.