- Ты говорил, что продашь мне Кару, когда я найду причину, - проговорил он, ощущая, как вспотели ладони. И что-то режет изнутри, бьется сердце, тревожно стучит, боясь быть отвергнутым. - Я нашел ее. Нашел причину…
- Это уже не имеет значения! - отрезал Димитрий, резко повернувшись к Штефану и заглянув ему в глаза.
И Кэйвано понял, что всё рушится. Он не успел. Опоздал! Что-то не так. А Димитрий смотрит на него очень внимательно, и что-то новое читается в его взгляде, но Штефан не может уловить, что именно.
- Я не продам тебе Кароллу, - резко падает между ними свинцовый лед из слов. - Никогда не продам.
Штефану кажется, что он ослышался. Перед глазами встал белесый туман, а затем – алая пелена.
- Ты даже не хочешь услышать…
- Мне плевать, Штефан! - резко перебивает его друг. - Что бы ты ни сказал, это не убедит меня. Я ее не продам!
И Штефан уже не может сдержаться.
- Ты обещал, Димитрий! Ты обещал, черт побери, отдать ее мне, когда я найду причину!
- Тогда я еще не знал, что ты, мерзавец, избивал мою дочь! - яростно зарычал Димитрий, сорвавшись.
Штефан застыл, будто громом пораженный. Так бывает иногда, что слова оказываются сильнее удара. Они оглушают, калечат, убивают... всё убивают в тебе, и даже тебя убивают. И не веришь им, не желаешь верить, отказываешься, потому что... потому что... Они ложь! Они – убийцы твоих мечтаний.
- Что?.. Дочь? - он ошарашенно уставился на Мартэ. - Но у тебя нет дочери...
- Мою Каролину, дочку Милены, - поясняет Димитрий совершенно без сомнения.
Грудь начинает давить с такой силой, что, кажется, та сейчас разорвется от жгучей боли. Не может быть! Неправда, ложь, чья-то... шутка, вполне неудачная! Только вот смеяться не хочется. И что-то тянет в груди, жжется и колется, не унять и бешеный стук сердца, и ритмичную пульсацию в висках, и дрожь рук...
- Она пропала двадцать лет назад, - завороженно покачал Штефан головой. – Это невозможно...
- И вот она нашлась, - отрезал Димитрий, сжав руки в кулаки. - У нее родимое пятно, то самое, какое было и у Милены. Я уверен, что это она!
- Это невозможно, - прошептал Штефан, осознавая, что с этим признанием рушится не просто его просьба, но и вся его жизнь. Невозможно купить дворянку!.. - Этого не может быть, - повторял он, как заведенный, пытаясь отыскать соломинку. - Она даже не из Второй параллели! Я купил ее… она…
- Ее тайно вывезли за грань, когда похитили, - перебил Димитрий. - То, что она попала сюда и, я нашел ее, просто чудо.
- Но ведь ты не уверен точно, - сказал Штефан, качая головой и не желая верить тому, что он находится в шаге от поражения. - Нужно провести расследование, сделать анализ ДНК, еще кучу всего, чтобы…
- Прими как факт, Штефан, - резко перебил его Димитрий, - Каролла – моя дочь. Она – Мартэ́. А это значит, что теперь она свободна!
И Штефан вздрагивает от этих слов. Она свободна. Это равносильно - она недоступна. Для него. Никогда теперь. Он осознает это стремительно и однозначно. А Димитрий продолжает жечь его словами:
- Я буду ходатайствовать перед Советом, чтобы ее признали, - голос его решителен, а у Штефана внутри всё дрожит. - Она истинная Мартэ и должна занять то место, которое принадлежит ей по праву рождения.
Штефан молчал. Он уже слышит, как рушится его жизнь, погребая его под своими обломками.
- И тебе ее не получить, Штефан, - разверзается пропасть между ними, непроходимая бездна. - Никогда!
- Димитрий… - пытается еще что-то сказать Штефан, но понимает, что ни одно слово не будет верным.
- Уходи из моего дома, Штефан, - сдерживая ярость, выговорил Мартэ сквозь зубы. - Уходи, пока я… не выставил тебя отсюда силой.
- Димитрий, послушай, - пытался еще что-то сказать Штефан, понимая, что нет в мире слов, чтобы высказать, как он удивлен и ошарашен, как он сожалеет и раскаивается. Как бы он хотел вернуть всё назад!
- Я никогда не прощу тебе того, что ты сделал с моей дочерью, - шипящим шепотом выговорил друг, глядя на Кэйвано сощуренными глазами.
- Я не знал тогда, что это твоя дочь!
- А мне плевать! - рявкнул Димитрий, едва ли не в первый раз выйдя из себя при постороннем человеке. - Это было. И мне этого забыть. Даже если забудет она, - тихо добавил он скрипучим голосом. Выпрямился. - Уходи!