- Ну, не рычи, не рычи, мой тигруля. Если не захочешь, не будет тебе никакой "погладить по го..."
Закончить я не успеваю, потому что Штефан с яростным рыком привлекает меня к себе, кажется, впечатывая в себя, впиваясь в губы поцелуем-отмщением, сурово-страстным, проникновенным. И шепчет между ними:
- Сексуальное чудовище!.. Моё сексуальное чудовище...
А мне не хватает сил даже на то, чтобы улыбнуться этим, произнесённым горловым стоном, словам. Потому что голова уже кружится, а его ладони продолжают исследовать моё тело, пробираясь под тонкий шёлк платья, обнажая ноги. Это кто еще из нас двоих сексуальное чудовище!..
Но сегодня наша ссора вышла за рамки. А всё почему, как бы вы думали? Потому что меня собирались увезти из Багрового Мыса. Почему? Да потому что завтра тот самый день, когда два сексуальных чудовища сочетаются законным браком. И мой отец настоял на том, чтобы вечер накануне данного события я провела в родном доме. Штефан, как вы понимаете, был категорически против этого... предложения. И встал в стойку. Причём сдавать рубежи он не собирался. На него не действовали никакие уговоры, никакие доводы. Он просто не желал, чтобы я уезжала из Багрового Мыса. Думал, что я сбегу перед свадьбой? Или что отец уговорит меня сбежать или не выходить за него? Папа всё еще не простил ему того похищения, косо поглядывая на будущего зятя. И хотя в меня закрались сомнения насчет того, специально или нет, отец задумал эту "ночь накануне", я и сама хотела бы провести её под родным крылом отчего дома.
- Я не понимаю, что тебя не устраивает? - недоумевала я, глядя на искажённое лицо Штефана. - Всего один день! Точнее - всего одна ночь! А завтра ты наденешь на меня кандалы супружеской жизни.
- Это ты их на меня наденешь, - отозвался Штефан, - я же надену на тебя... Хотя нет, я на тебя ничего надевать не стану. Долгие-долгие месяцы!
- Мстить будешь? - охнула я.
- Получать своё!
- Ах, это так называется! - воскликнула я. - Тогда почему бы сегодня не отпустить меня к отцу?
- Не хочу! Точка! - Кажется, его самого этот ответ вполне удовлетворяет.
А мне кажется, он и сам не знал, почему так отчаянно противится этому. Потому и бесится сейчас, что веских аргументов в защиту своих убеждений привести не может.
- Вообще-то, Штефан, - с расстановкой проговорила я, - это - уже решённый вопрос. Я уеду сегодня к отцу, ты меня не остановишь...
- То есть моё мнение тебе побоку!? - Он это сказал почти спокойно, зато свистящим полухрипом. От которого у меня раньше мурашки по телу ходили ходунами, а сейчас... я лишь повела плечом, хмурясь. - То есть желание Димитрия тебе важнее моего?
- Он мой отец, к слову сказать, - сухо парировала я. - И вообще, не веди себя, как ребёнок!
- Ах, как ребёнок?! Я?! - Он подскочил ко мне, возвысившись над креслом, в котором я сидела. Глаза блестят, губы сжались, руки вцепились в подлокотники кресла. Так и кажется, что он сейчас или набросится на меня, или вырвёт из кресла и отшлёпает. Но нет... Штефан Кэйвано, грозный и прекрасный, стремительно отстраняется. А я продолжаю смотреть на него, даже не моргнув. А он начинает рычать, мой тигр: - Да поезжай к своему отцу, если тебе этого так хочется! Да пожалуйста! Да хоть сейчас!.. - Я ахнула. Он поджал губы. - Нет, не сейчас.
- Погорячился? - с мнимым сочувствием осведомилась я с непроницаемым лицом.
- Да! - рявкнул Князь и метнулся в сторону, чтобы не смотреть на меня. - Но завтра... завтра!.. - На этих словах он вдруг резко обернулся ко мне. - Завтра, когда ты станешь моей, я тебе отомщу. Со всей тщательностью, щепетильностью, аккуратностью и рвением, на которые способна моя сексуально озабоченная натура.
- Так ты это всё-таки признаешь? - И зачем я спросила именно это?! Язык мой - враг мой.
- Что!
- Что у тебя... сексуально озабоченная натура.
- Вот завтра и проверим, - с чувством, с хрипотцой, томно выговорил Штефан, пронзая меня горячим взглядом с другого конца комнаты.
- Ты так хочешь запугать меня, чтобы я сбежала из-под венца? - выдохнула я, покрываясь липкий потом. Чёрт, когда он превращается в Князя, возбуждение пронзает острее вонзившейся в плоть иглы.
Если бы вы видели взгляд, которым он меня снабдил!
- Ты никуда не поедешь!