Он не любил ее, девушка это прекрасно знала. Женщины всегда чувствуют подобное. Но успокаивала себя тем, что Штефан Кэйвано никого не любил. Он не был способен на любовь к кому-либо. Но... всё же что-то скрывалось в глубине его черной, грешной души, что-то такое, что вселяло в нее веру и надежду, что когда-нибудь этот шикарный мужчина, северный лев назовет ее своей женой. Ради этого статуса леди Бодлер готова была стерпеть даже его нелюбовь. И ради этого она готова была рискнуть. Всем. Плюнуть на любовь и довольствоваться титулом Княгини.
Штефан продолжал, сощурившись, помутневшими глазами наблюдать за ней. От его взгляда бросало в дрожь и в жар одновременно. София прикусила нижнюю губу и, откинув на плечи водопад золотистых волос, волной рассыпавшихся по спине, подошла к Штефану, небрежно откинувшемуся на спинку кресла. И встала между его расставленных ног. Наклонилась над ним, загадочно улыбаясь, и, соблазнительно подергивая тонкими бровками, подставила его ищущему горящему взгляду упругую молочно-белую грудь, выглядывающую из глубокого декольте ее кроваво-красного платья, надетого специально для него.
Она знала, что этот цвет, цвет ярости и страсти, заводит его, возбуждая и воспаляя, и, усиливая эффект, наклонила голову, почти касаясь подбородком оголенного плеча. Посмотрела на него из-под опущенных ресниц. Дерзкая улыбка мелькнула на ее лице, когда Штефан, сощурившись, плотно сжал губы, втягивая в себя воздух. Отнюдь не такой сдержанный и спокойный, каким его привыкли видеть в Совете или при ведении дел. Страстен и горяч, неистов и импульсивен, хотя внешне холодно невозмутим.
- Ты сегодня не в настроении, - проговорила София, низко наклоняясь к нему и обжигая смуглую щеку теплом своего дыхания. Заглянула в глаза. – Что-то случилось?
Устало откинувшись на спинку, он из-под опущенных ресниц посмотрел на нее и усмехнулся.
- А разве отец тебе еще не доложил, в чем дело?
София надула губки, сделав вид, что обиделась. Но не столько оттого, что ее задел ответ Князя, сколько потому, что он никак не отреагировал на ее прикосновение к своей щеке. Насупившись, она спросила:
- Почему ты считаешь, что отец будет докладывать мне о том, что творится на Совете?
Он двигался молниеносно. София не успела ничего понять или осмыслить, а Штефан резко выпрямился, схватил ее тонкие запястья в плен своих горячих рук и потянул девушку на себя. Так резко и неожиданно, что она, не успев среагировать, упала в его объятья, почти распластавшись на широкой мужской груди.
Сердце застучало в ушах с удвоенной силой, а кровь прилила к щекам так быстро, что кожа запылала.
А Штефан, глядя в расширившиеся, пылающие мучительным вожделением глаза, невыносимо медленно скользнул рукой по ее бедру, задевая красную материю и касаясь обнаженной кожи кончиками пальцев, надавливая на оголенные нервные окончания, сводя с ума от напряжения и всё нарастающего возбуждения.
Молчал, не произнеся ни слова, а его руки продолжали испытывающее скольжение вдоль ее тела, жестче и настойчивее приподнимая платье и обнажая загорелую бархатистость женской кожи.
София закинула голову назад и, учащенно задышав, приоткрыла рот. Кожа превратилась в раскаленный клубок нервов, порабощенных первобытной силой плотского желания, которое подкрадывалось к каждой клеточке ее тела. Нарастающее электрическими волнами возбуждение разгоралось внутри нее огненным шаром в геометрической прогрессии. Низ живота скрутило сладкой болью, пронзившей тело до основания.
Его пальцы, коснувшись линии позвоночника, метнулись к плечам, легко надавливая и поглаживая, устремились к шее, прощупывая чувствительность, и застыли на нижней губе, нежно ее теребя.
Ей не хватало воздуха, ее ладонь стиснула его руку, вынуждая Князя остановиться. Или же продолжить сладкую муку?.. Через силу, едва разомкнув пересохшие губы, София проговорила:
- Так... почему ты так считаешь?..
Губы Штефана изогнулись, он грубо сжал ее затылок и притянул к себе.
- Потому что ты просишь его сделать это, - прошептал он саркастически в ее приоткрытые губы. – Нет?
София тяжело задышала, ощущая прилив первобытного возбуждения и непривычного страха перед этим опасным мужчиной.