Глава 11. Не сдаваться!
11 глава
Не сдаваться!
Оказывается, даже здесь, за гранью, судьба иногда дарует сюрпризы рабам. И о подобном сюрпризе я узнала уже на следующий день. Кто бы мог подумать, что мне, которой в пору было отчаяться и смириться с тем положением, в котором оказалась, подвернется такой невероятный шанс!? На побег. Единственный шанс из миллиона несуществующих возможностей. Представится ли подобный шанс еще раз, стоит лишь гадать, и не воспользоваться подарком судьбы сейчас означало бы смирение перед безумцем, который возомнил себя моим хозяином. А на это я пойти не могла. У меня никогда не было хозяина. И не будет!..
Меня всю трясло от одного лишь воспоминания о том, как он смотрел на меня...
Едва я вышла из комнаты Кэйвано, так противоречиво охваченная ледяным ознобом и одновременно брошенная в горячий пот, обволакивающий тело огненным кольцом, я поняла, что руки дрожат, а ноги едва меня держат, покалывая в коленях и подкашиваясь. В голове отчаянно звенело, как после звуков набата.
Не в силах дышать, ощущая невероятную усталость во всем теле, будто скованном колючей проволокой, я прислонилась к стене и закрыла глаза, приходя в себя.
А осознание того, что произошло, приходило постепенно, врываясь в мой мозг настойчивой трелью.
Он меня не наказал, не потребовал раздеться, не унизил, подобно Михаэлю, истерзав тело, покусившись на мою невинность. Он всего лишь... он повел себя... странно. Не так, как должен был поступить со мной истинный хозяин, великий князь, вызывающий страх во всех лишь упоминанием своего имени.
Разве должен он был меня просто... отпустить?!
И в тот момент у меня даже, пусть и на краткий миг, мелькнула невероятная мысль: а вдруг он лучше, справедливее и... добрее моего первого хозяина? Вдруг тот лик, который я вижу, только – маска?..
Но, охваченная негодованием к самой себе, я вдруг рассмеялась. От нелепости этого предположения.
Одного взгляда на Штефана Кэйвано достаточно, чтобы понять, что он за человек. И что он не прощает ошибок и проступков. Не рабам. Вообще никому.
Тогда почему же простил мой поступок, столь дерзкий, грубый, провоцирующий Князя отомстить мне так, как того захочет хозяин в отношении своей рабыни?! Что им двигало? Чем он руководствовался? Почему он не воспользовался своим правом, а просто... простил меня? Штефан Кэйвано – простил?! Это даже на слух звучало нелепо. Не мог он так поступить. Я не была настолько наивной, многое уже повидала в этом мире, чтобы верить в то, чего нет на самом деле. И в людях я пыталась разбираться, я видела, что они собой представляют, а потому редко в них ошибалась. В детском доме – один закон. Закон выживания. И чтобы жить, мне приходилось присматриваться, разглядывать, маскироваться, угадывать за улыбками и добренькими словами истинные лица. Я вполне овладела искусством разгадывания людской натуры, чтобы определить, кто друг, а кто враг, кто надежен, а кто опасен.
Но Князя Кэйвано я разгадать не могла. Точно знала лишь одно – его нужно остерегаться. Он опасен.
Он меня пугал уже тем, что оставался для меня тихой загадкой. Всё в этом мире казалось невероятным, безумным, совершенно алогичным. Этот мир не был моей привычной действительностью. Но в этом мире мне приходилось существовать. И в эпицентре безумного хаоса, возвышаясь над всеми, стоял он.
Я так и не привыкла к правилам и негласным (может, и гласным, но мне они не были известны) законам, которые здесь всем остальным казались нерушимой и неоспоримой истиной. И боялась того, что законом для всех был он.
Но, когда я на трясущихся ногах, с бешено колотившимся в груди сердцем, вышла из комнаты Князя, отчего-то совсем не думала о том, куда попала. Все мои мысли были направлены на него! Мой господин, хозяин, вершитель моей судьбы, Князь. Он тот, кто станет решать, что со мной будет. И он сейчас... не наказал меня... даже не за проступок, а за откровенное своеволие, нарушение воли, его приказа. Неужели за подобное можно простить? Просто отпустить, приказать убираться и не наказать за проявление упрямства? Не мне ли говорили, что Князь не прощает подобного? Так почему он допустил это сейчас? В отношении меня?
Сердце вновь отчаянно забилось в груди пойманной птичкой, и я приказала ему заткнуться и не питать иллюзий. Этот человек крушит иллюзии на корню, не давая им развития. И мои иллюзии, если я позволю им взлететь, вскоре окажутся на земле, погребенными за нелепыми и безрассудными мечтами.