Он накажет, он оставит все без внимания. Уже не оставил! Разве не объявил он мне, что будет после того, как уедет его друг? Ничего хорошего для меня. Наказание. А слова о том, что Кэйвано позволит мне объясниться – чушь, лишь слова, пустые и никому не нужные. Не позволит, не даст и единого шанса на то, чтобы хоть как-то исправить положение, попытаться рассказать ему о том, как все было на самом деле. Он не станет слушать. А если и станет, то услышит лишь то, что захочет слышать. А мне придется смириться.
Да кто он такой, чтобы диктовать мне... указы? Кто он такой, чтобы уничтожать меня, обвиняя? Кто?!
Хозяин, глава, Князь, он – Штефан Кэйвано. И этим, очевидно, все было сказано. Он имеет право на все, а я... я не имею права ни на что. Потому что он – всё, а я – никто.
Не в силах сидеть на месте, я резко приподнялась и прошлась по ничтожно маленькому пространству своей коморки. Туда-сюда, из угла в угол, заламывая руки, подрагивая и пожимая плечами.
Опасность в лице Князя, как Дамоклов меч, нависла надо мной, готовая вот-вот рухнуть вниз. На меня.
Я обняла себя руками, крепко, сильно, будто уговаривая успокоиться, не бояться, прийти в себя.
Но неизвестность перед надвигающейся бедой пугала своей мрачностью и откровенным кошмаром.
Когда ушел его друг, которого я отчего-то таковым не считала, я вновь нарушила его приказ - не пришла к нему. Я знала, что навлекаю на себя гнев, и все равно... не могла двинуться с места, сделать хотя бы шаг. Внутри все тряслось, сердце сжималось, а дыхание стало частым и сбившимся.
Я ненавидела себя за подобное проявление слабости. Страх перед ним. Дикий ужас перед наказанием.
Я знала, что он не успокоится, отхлестав меня кнутом, просто избив. Ему нужно нечто большее. Иное. Разве не это я прочла в его глазах в коридоре, когда он, нависнув надо мной, изрыгал угрозы? Я видела его желание, оно горело в его демонских серо-голубых глазах и выдавало его похоть и возбуждение. Он не желал побоев, он желал... меня. Упавшей перед ним на колени, покоренной, сломленной, тихой, избитой не физически, но морально, полностью уничтоженной и отданной ему в усладу для развлечения.
Но моя гордость, моя совесть, моя внутренняя сила и волевой протест подымали клубы черного дыма, не желая отдавать то, что принадлежало только мне. Мою независимость, мою волю, мою душу. Саму меня.
И поэтому, когда Лейла пришла ко мне, уведомляя, что друг Князя ушел, и тот требует меня, я восстала.
Когда она вошла, я даже не повернулась к ней лицом, продолжая сжимать себя руками и глядя в стену.
- Он просит тебя к себе, - коротко бросила Лейла, пронзая мою спину горячим взглядом.
Я лишь сильнее стиснула свои плечи, ощущая трепещущую противную дрожь в теле.
- Нет, - отчаянно я замотала головой и, повернувшись к ней, повторила: – Нет, я не пойду!
Женщина чуть не задохнулась от возмущения.
- Ты что, с ума сошла? – изумленно выдохнула она, застыв в дверях. – Ты знаешь, что он с тобой может сделать за непослушание?! Ты хоть представляешь себе?..
Что угодно, пусть что угодно делает, но я никогда не пойду к нему. Пусть бьет, пытает, клеймит, только бы не... только бы... оставил меня в покое!
- Кара! – воскликнула Лейла, продвигаясь ко мне. – Подойди, тебе нужно пойти к Князю.
- Нет! – я продолжала стоять на своем, не намереваясь отступать.
- Господин Вийар уехал, - сообщила мне Лейла, - и хозяин сразу же попросил тебя. Немедленно!
- Мне все равно, - покачала я головой. – Не пойду! Пусть наказывает!
Лейла бросила на меня еще один предупреждающий взгляд, острый, гноящийся упреком и осуждением.
- Ну, что ж, - сквозь поджатые губы выдохнула она, - ты сама все для себя решила. Тебе и отвечать, - и, резко повернувшись на каблуках, решительно выскользнула в коридор. На пороге замерла, обернулась ко мне и коротко бросила: - Он придет сам, можешь не сомневаться. И подобного тебе не простит. Жди!