Не зная, что он задумал, я повиновалась. И почти сразу же ощутила на своей спине его жадные пальцы, скользнувшие вдоль позвоночника к пояснице. В груди застыл протест, когда он приподнял мою ногу, и его пальцы скользнули в меня вновь. Я чуть вздрогнула и невольно выгнула спину, подчиняясь их сначала неспешным, но постепенно ускоряющимся движениям. Между ног стало влажно и скользко, и я возненавидела себя за это. А еще через мгновение, сменив пальцы, напряженный, возбужденный член вонзился в меня, решительно продвигаясь внутрь. Ускоряясь, сильнее, яростнее, резче.
И моя кожа пылала, плавилась, жгла огнем изнутри, обдавая внутренности огнедышащей лавой.
Что происходит?.. Дрожь по телу, мелкая, противная, нарастает, ползет, захватывает в плен. Дрожит все тело, мечется, рвется куда-то, навстречу чему-то неизбежному, судорожному, ослепляющему. И я почти разрываюсь на миллионы крупинок, превратившись в ничто. И он кончает следом за мной, вцепившись в мое тело стальными объятьями, дышит в шею, оглушает сбившимся дыханием, а потом грубо шипит в ухо:
- Вот теперь я удовлетворен, - откатывается от меня на другую сторону кровати. – Свободна. Твое место на диване, утром чтобы тебя здесь не было, Лейла придет за тобой в семь.
Едва держась на ногах, сглотнув комок боли и обиды, жалости к себе и опустошенной отрешенности, я скатилась с кровати, на негнущихся дрожащих ногах подошла к кушетке и легла на нее, повернувшись к спинке лицом. Чтобы не было видно слез, застилавших мои покрасневшие от унижения глаза.
А на утро, когда Лейла пришла за мной, открыв дверь своим ключом, я осторожно покосилась в сторону кровати, на которой все еще спал Князь, и сквозь зубы выдохнула едва слышным шепотом:
- Ненавижу. Убегу!.. – и поспешила прочь, насколько позволяли ноющие конечности и боль между ног.
Лейла тактично ни о чем не спрашивала, очевидно, зная, что произошло, а я шла за ней, ни на что не обращая внимания. Будто в вакууме, в пространстве, не в своей, а в какой-то чужой, инородной жизни.
- Я убегу, - как заклинание, повторяла я. – Убегу, убегу... Никто меня не остановит. Я убегу... Не останусь здесь! Не останусь!..
И Лейла вдруг застыла, обернулась ко мне, пробежав по лицу и зажатым в замок пальцам, и замерла.
А мне и думать не хотелось. Что она смотрит на меня, как на достопримечательность?!
- Пойдем, я покажу тебе кое-что, - проговорила Лейла, беря меня за руку и увлекая за собой. – Пошли.
Я не противилась, устала. Мне хотелось удрать, спрятаться в углу и не думать ни о чем хотя бы миг. Но воспоминания того, что произошло, накрывали с головой каждый раз, когда я закрывала глаза.
А Лейла тем временем провела меня в какую-то небольшую комнатенку, уставленную сверху донизу высокими стеллажами с книгами. Подойдя к одной из полок, женщина взяла толстую увесистую книгу и протянула мне.
- Что это? – я отшатнулась, не желая прикасаться к ней.
Лейла настойчиво протянула мне книгу, почти вложив ее мне в руки.
- Книга устоев. Здесь ты узнаешь все, что тебя волнует. На каждый свой вопрос найдешь ответ, - сказала женщина. – И поймешь, почему не сможешь убежать. Здесь наша история, если хочешь...
Я сглотнула, разглядывая книгу, но не чувствуя в себе желания ее открывать.
- А если я...
- Читай, - коротко перебила меня Лейла. – Оставлю тебя пока.
И, когда она вышла из комнаты, я нерешительно открыла книгу и стала читать.
Глава 15. Вторая параллель
15 глава
Вторая параллель
Этот мир существовал всегда. С начала сотворения всего земного и неземного, неподвластного разуму и полету фантазии. Он был одновременно сокрытым от посторонних глаз, как чужеродная страна, спрятанная от наших глаз морями и океанами, но в то же время существовал параллельно первородной реальности, наравне с ней. Этот мир всегда, с начала времен, своего сотворения был сильнее, вольнее, разумнее и выше всего, что было на этой земле, даже того, другого мира, над которым он стал властвовать впоследствии.
Как этот мир возник, как появился, что послужило толчком к сотворению? Никто не знает этого, и это останется еще одной загадкой, еще одной тайной, вопросом, на который никто никогда не ответит. Ему не было названия, но, когда его обнаружили, его стали называть Второй параллелью.