Вот, разве это не Карим Вийар несет ее податливое и совсем недвижимое тело на своих руках? Выходит из кабинета Князя, где нет камер слежения. Что происходит там, Штефан не знает, но уверен, что там свершилось предательство и несправедливость. Вийар подстроил всё так, что комар носа не подточит. Отнес Кароллу в Зеленую комнату, где раздел и разделся сам, лег рядом с ней, ожидая, когда она проснется. А потом… когда она проснулась. Его девочка пыталась сопротивляться! Она хотела уйти и убежать. Она… Боже!.. Она молила, она звала на помощь, она просила Штефана прийти к ней, она звала, выкрикивая его имя, а он… он… Он пришел. Но для того, чтобы наказать, а не чтобы спасти.
Его бедная девочка… Нет, уже не его, напомнил грубо внутренний голос.
Он тогда сошел с ума от ярости и злости, от бешенства, от ревности… Он себя не контролировал. Но разве это может оправдать его? Что вообще может его оправдать? То, что он сделал с ней!..
Когда увидел ее в окне, заметил царапины и синяки на нежной коже лица. Цепкий хищнический взгляд отметил и ушибленные руки, которыми она вцепилась в шторы, будто боясь упасть. Рассеченные губы и левую бровь с кровоподтеком. Следы его насилия. Последствия его преступления. Которое ему никогда не искупить.
Разве не было ему плохо весь последующий месяц после дня, когда он узнал, что убил в себе самого себя, наказав Кару за то преступление, которого она не совершала? Разве не было ему плохо каждый раз, как он приезжал в особняк Димитрия, вновь и вновь заговаривая с другом о продаже ему Кары? Разве не казалось ему в тот момент, что он отдаст все деньги мира лишь за то, чтобы увидеть ее… хотя бы на миг? Но ни деньги, ни положение, ни дружба с Мартэ ни разу не сыграли на его стороне. Кару он так ни разу и не увидел.
Вот и пришло отмщение. Быстро пришло. И ударило прямо в сердце, не убивая, но вырывая то из груди и бросая к ее ногам.
Что с ним творилось, не передать словами. Это была пустая и бессмысленная вереница событий, не приносивших ему совершенно никаких чувств. Кроме одного. Всепоглощающей боли и необъятной вины. Боли в себе и вины для нее. Но ей не была нужна его вина, и его боль она тоже не заметила. Наверное, он сам был ей не нужен. А она… она была нужна ему еще сильнее, еще яростнее, чем раньше. И она была единственным, что он не мог получить.
Он напивался каждый день в первое время. Забросил дела, потому что самым важным для него в тот миг оказалось не решение Совета об его изгнании и вынужденной опале, а желание вернуть Кару домой. Туда, где она должна была находиться. Рядом с ним. Не было никого, кто вправил бы ему мозги. Не было Кары, чтобы накричать или успокоить. А Димитрий не желал идти на компромисс или переговоры. Он вцепился в девушку, как цепной пес, нашедший что охранять. Апатия, обличенная в форму обреченности и горечи, преследовала его долгие четыре дня, а потом всё медленно вернулось на круги своя, возвращая и его в колею и круговерть событий, которые происходили вокруг него.
Он взялся за оставленные дела, совершил несколько запланированных еще в конце октября поездок в Варшаву и Вену. Заключил контракт на строительство гостиницы в Нью-Йорке. Встретился с Лестером Торалсоном, обсуждая расследование, которое проводил Совет в поисках того, кто разглашал правду Второй параллели. А, возвращаясь в Багровый мыс, всегда вспоминал, что там его теперь никто не ждет.
София, мерзкая сучка, и «дружок» Вийар, отъявленный негодяй, провернули дело так, что никто не станет искать правду. Только вот просчитались! Он - будет искать правду. И он ее нашел. И она обжигала ему не только глаза, но и душу, уже обожженную и истерзанную собственной глупостью.
Димитрий заговаривал с ним об Исааке в дни, когда Штефан приезжал к другу совсем с другими целями, но Штефан, слушая, пропускал его слова мимо ушей, думая о том, что сделает, если Кара вдруг появится в дверях. Что он сделает тогда? Он так давно ее не видел… Оправилась ли она? Видны ли ушибы и шрамы на ее теле и лице? Будет ли она смотреть на него волком, или хотя бы попытается выслушать? Есть ли у них хотя бы шанс, чтобы…
- Штефан? - окликал его Димитрий. - Ты меня слушаешь?
- Да. Что ты сказал? - конечно же, он не слушал, и Димитрий прекрасно это знал.
- Я сказал, что мои люди выяснили кое-что о том, кто распускает слухи, что якобы ты разглашаешь тайну Второй параллели. Но ниточка никак не ведет к Исааку, - пожал Димитрий плечами. - Или твой дядюшка слишком хороший стратег и всё предусмотрел.