- Штефан, ты не можешь просто так игнорировать меня! – с ходу начала я и кинулась к нему.
Он вскинул брови, уголки губ дернулись, затянулся в последний раз и затушил сигарету.
- Я тебя игнорирую? - кажется, он действительно, удивлен, даже в глазах блестит голубой огонек. - Каким образом? Объяснись.
- Ты запрещаешь мне позвонить отцу, - выдохнула я, медленно приближаясь к нему. Думала, что могу его напугать? Наивная! – Чего ты добиваешься этим? Думаешь, за это я тебя по головке поглажу?!
- Я мог бы и сострить, - иронично отозвался он, а я вспыхнула от хода его мыслей. Извращенец чертов!
- Считаешь, что твое нежелание дать мне возможность поговорить с отцом улучшит наши... отношения?
- О, - его брови взметнулись ко лбу, - так ты уже признаешь, что у нас отношения?
- Ты ловишь меня на словах, Штефан, - прошипела я, сверкнув глазами. – Никаких отношений у нас нет.
- Но ты не исключаешь вероятность их зарождения, так? - сощурившись, спросил он. - Твое подсознание уже выдало тебя с головой, моя милая, - рассмеялся он, но не злым, а радушным смехом, - поэтому сейчас можешь даже солгать мне, а всё равно уже услышал правду.
- Ненавижу тебя!
- О, еще одно откровение, - отметил он. - Только вот для меня оно уже не откровение. Еще что-нибудь?
- Я не понимаю, чего ты добиваешься? – вскинулась я на него, заводясь. – Ты держишь меня тут уже почти неделю, всё высиживаешь что-то, пытаешься вызвать меня на откровенность, сказать тебе ту правду, которую сам желаешь услышать. Но я не стану тебе ее говорить, потому что для меня это - ложь! - в потоке яростных слов и выплеснувшихся из меня эмоций, я даже не заметила, как помрачнело его лицо. - А что, если я и так пытаюсь донести до тебя истину, Штефан? – продолжала я кричать, яростно сверкая глазами. – Ты обманываешь самого себя! Я больше не твоя, понимаешь ты это или нет! Не твоя! Я дочка аристократа, а ты... Князь, - отчаянно выдохнула я, - но ты не имеешь права меня удерживать здесь против воли! Кому и что ты пытаешься доказать? И что значат эти доказательства для кого-то из нас?!
Штефан был мрачен, мрачнел он с каждым мгновением, с каждым сказанным мною словом.
- Ты сказала всё, что хотела? – сдержанно поинтересовался он, глядя на меня из-под сведенных бровей.
- А ты меня хоть услышал? – фыркнула я. – Очень сомневаюсь, что ты слышишь кого-то, кроме себя!
- Тебя я готов слушать.
- Спасибо за одолжение, - прошипела я, разъярившись окончательно. - Только мне они не нужны! Эти твои подачки! - презрительно выплюнула я. - Я не девочка на побегушках, Штефан, не твоя рабыня и не твоя игрушка, ясно?! Я понимаю, что ты не можешь отпустить меня, наверное, потому что... не привык проигрывать, но я... не вернусь к тебе. Не обманывайся! Я не твоя, не принадлежу тебе больше!
Как легко в гневе ложь может сорваться с нашего языка. И какой отравляющей она может быть, гораздо опаснее, чем она была бы, произнеси мы ее в здравой памяти.
- Ты говоришь много лишнего, Кара, - пытаясь сдержаться, выговорил Штефан.
- Хочешь сказать, много того, что ты слушать не желаешь? – горько усмехнулась я.
- Я хочу сказать, много из того, что не является истиной, - сквозь зубы выдавил он. – И ты моя. Точка!
- Я не твоя девка на одну ночь! – взорвалась я.
- А кто тебя принуждает быть ею?! – рыкнул он мне в ответ.
- Я была когда-то твоей рабыней, но теперь я – дочь Димитрия Мартэ, и ты обязан обращаться со мной, как положено обращаться с аристократкой!..
- Тебе не нравится мое обращение? - зашипел он. - Было бы лучше, если бы я запер тебя в подвал, а сам приходил, чтобы удовлетворить свою похоть!?
Я чуть не задохнулась от ярости и обиды. Так вот что это такое... всего лишь похоть!
- Я никогда не позволю тебе коснуться меня и пальцем, понял?!
- Если бы я обращался с тобой как с рабыней, мне бы не потребовалось твое дозволение! – рявкнул он. – Неужели неясно, что я бы уже давно получил то, что хотел?! Если бы мне только это было от тебя надо! - яростно выкрикнул он, метнувшись в угол, как раненный зверь. – Но вместо этого тебе предоставлены все условия. Всё, что ты хочешь!..
- Кроме свободы, - горько напомнила я, сверля его взглядом. – Ты забыл, что она у меня тоже есть!?