Выбрать главу

- А за что ее?.. - тихо осмелилась спросить я. - Ту девушку?

- Она не угодила Михаэлю.

- Чем?

Стелла пристально посмотрела на меня, прожигая взглядом, словно рентгеном.

- Тебя, действительно, интересуют подробности? - напрямик спросила она. - Она не удовлетворила его в постели.

Я шумно выдохнула, на сердце вмиг потяжелело. Дыхание сбилось, пульс учащенно забился в висках.

А потом… Спуск по темной, мрачной лестнице в подвальное помещение. Сырые стены, сжимавшиеся вокруг меня плотным кольцом. Надвигающаяся на меня темнота с единственным лучиком света от зажженной свечи в полупустой коморке, где пахло землей и плесенью. А в центре этого хаоса - мой палач.

Казалось, пытка продолжалась вечно. Меня не просто били, из меня будто испускали дух. Наказывали. Только в тот миг я в полной мере поняла значение этого слова. Наказать – вот что это значило.

И когда меня, наконец, развязали, я бессильной куклой упала на пол и потеряла сознание.

Очнулась я в крохотной комнатушке, холодной и сырой, с одним-единственным окном под потолком. Лежала на старой скрипящей кушетке, подушка вытрепана, представляет собой лишь комок перьев, вместо одеяла легкая простынка. Боль от ударов отдавалась во всем теле, и я поморщилась, когда перевернулась на спину, а потом попыталась сесть на кушетке.

Осмотревшись, я поджала губы и, подтянув к себе колени, съежилась, зажмурившись от боли и обиды.

Как долго я так пролежала, не знаю. Помню лишь, как звякнули ключи, как заскрежетал засов на двери, и как сквозь образовавшуюся в дверном проеме щель, выглядывает фигурка Стеллы.

Это была она, я не сомневалась. Но на то, чтобы позвать ее, окликнуть по имени, у меня не было сил.

- Каролла? – позвала она меня, ступая в полутьму моей темницы. – Ты не спишь?

Можно было бы и усмехнуться, но мои губы иронически скривились. Разве возможно здесь заснуть?!

- Нет.

Она сделала еще несколько шагов ко мне, остановившись около кушетки и взирая на меня сверху вниз.

- Вставай, - проговорила она безразлично. – Хозяин просит тебя к себе.

Я вздрогнула. Все тело задрожало.

- Я не пойду, - замотала я головой в разные стороны, сдерживая трясущиеся внутри меня слезы.

Стелла решительно потянула меня за руку.

- Пойдем, - настойчиво проговорила она, поднимая меня с постели. – Ты же не хочешь, чтобы за тобой прислали Лайама или Найта, правда? – с угрозой, сощурив глаза, поинтересовалась она.

Я тяжело и часто задышала, к горлу подступила тошнота, а в висках застучала кровь. Ничего не сказав, я зажмурилась, сильнее сжимая руками свои холодные плечи.

- Одевайся, - Стелла швырнула мне какой-то сверток. - Пора приниматься за работу.

Мое тело болело, нещадно покалывая и обдавая горячей лавой, но я упрямо встала на ноги, послушно переоделась в принесенное Стелой хлопковое платье и последовала за девушкой, похрамывая, постанывая, и мысленно борясь с болью.

За эти три недели после самого первого избиения меня били шесть раз. Всегда по пять ударов плетью, никогда более, словно Михаэль боялся меня сломать окончательно. А мне... было почти все равно.

Сначала боль была почти нестерпимой, было отчаянно, неистово больно, до такой степени, что хотелось послать к черту гордость и молить о пощаде. Но я держалась. До последнего держалась, стискивая зубы и глотая рыдания.

Наверное, это злило моего хозяина, потому что каждый раз, когда я приходила к нему после наказания и равнодушно взирала мимо него, устремляя глаза в пространство, он почти выходил из себя, сощуренными глазами глядя на меня. Он всегда терпел мое непослушание, но бесился от моей выдержки, оттого, что я до сих пор ни разу не просила его прекратить наказание. Он прогонял меня. Всегда. Не пытался коснуться или даже приблизиться. Он всегда восседал в своем широком кресле у камина и неторопливо потягивал виски из стакана, казалось, не реагируя на мое присутствие. Но я видела, что его задевает мое безразличие, мое упрямство. Его выводило из себя осознание того, что я, как и говорила Стелла, оказалась не такой, какой он надеялся меня увидеть. Он спрашивал меня, готова ли я сдаться, а я отрицательно качала головой вместо ответа. И он начинал злиться. А я...