Детям дается созвучие сразу при рождении, и учиться они начинают сразу. Ребенок после рождения спит 2–3 часа, потом встает на ножки и становится вполне самостоятельной личностью. Он знает свое предназначение, знает свою задачу, знает, зачем родился. Такого времени, как у нас, там нет, но деление на ребенка, подростка и взрослого осталось.
Живут они поселениями. Городов, как у нас, там нет. Все дома там округлой формы, как цветы. Все взрослые и дети учатся и творят с помощью энергии мысли. Все, кроме праздничной одежды, которую они надевают в особых случаях. А делают ее так. Там растут деревья, которые дают круглые большие плоды, похожие на арбуз. Когда созревшие плоды падают, люди собирают их и кладут в огромный чан. Через несколько дней плоды начинают плавиться, появляется жидкость, которую прогоняют через сложную систему трубок в специальной лаборатории. В результате появляется очень тонкая светящаяся нить. Из этих нитей, пропитанных космической энергией, они ткут одежду.
Сами люди поражают своей силой любви. У них нет наших семейных и бытовых проблем.
Елена охотно отвечала на вопросы о моей земной жизни. Если у меня возникала какая-то трудность или проблема, она давала подсказку к правильному действию. Она не решала за меня проблему, с ней я справлялась сама, никто прожить жизнь за другого не может, можно лишь помочь ему в этом. Общение с Еленой меня очень изменило. Меня поражало ощущение того, что рядом со мной находятся люди, которые тебя очень любят, оберегают и никогда не предадут.
Там все пронизано Любовью. Люди с огромными глазами, наполненными светом, очень хотят помочь нам, переживают за нас. Но мы, к огромному сожалению, этого не видим, а что больше всего обидно — не хотим принять или ждем бесконечных доказательств этому. Боимся признаться в своей слабости и глупости…
4. Более примитивные миры
Я два раза попадала в низшие миры. Там очень мрачно, печально, жутко неприятно, страшно и тяжело. В первый раз я была там с «проводником». Я вцепилась в него и боялась отойти даже на шаг. Во второй раз я попала туда после того, как познакомилась с Еленой. Она показала мне это, чтобы я смогла все пересказать другим людям.
Это был мир, куда попадают преступники, насильники и убийцы. Мне показали человека, который убил около 50 человек. Его теперешняя жизнь была судом и искуплением. Их суд отличается от нашего. Там нет судей, нет присяжных, адвокатов. Человек сам является судьей для себя. Он испытывает всю боль и страх каждой своей жертвы, но не умирает, а вновь и вновь погружается в страдания тех людей, над которыми издевался. При этом там находится сила, которая смотрит на него с огромной любовью — не испытывает к нему ненависти и гадливости за то, что он сделал, и это просто «добивает». Смотреть на такое было трудно и противно. Там очень тяжелый, плотный и липкий воздух, пропитанный насквозь страхом и болью. Цвета там какие-то грязные: грязно-серый, грязно-зеленый, грязно-коричневый. Тот мир был похож на чистилище. Я возвращалась оттуда в шоке. Елена хочет, чтобы наши люди знали об этом, чтобы убрали ненависть, злобу и зависть в своем мире. Видеть эти негативные эмоции, которые испытывает человек, страшно. Она хочет, чтобы мы не только узнали об этом, но и сделали серьезные выводы.
5. Встреча с Нилом
Елена и Генадий (он был в курсе всех моих путешествий) давали мне много практических советов в обучении. Моей нынешней задачей было научиться автоматическому письму — она диктовала, а я записывала интересные тезисы об этике, правилах и законах жизни. Мне весь этот процесс очень нравится, я очень открыто и доверчиво к этому отношусь.
Через какое-то время Елена предложила мне идти дальше, вступать в другие, более интересные контакты, к которым надо хорошо готовиться. По указанию Генадия и под его контролем я стала заниматься больше, чем другие в моей группе.
Меня познакомили с мужчиной, его звали Нил. Он стал моим следующим проводником. Это был изумительно красивый мужчина. А от его огромных, бездонных глаз ярко-янтарного цвета я просто не могла отвести взгляда.
Первое, что Нил мне показал, — как он превратился в огонь на траве. Огонь был каким-то другим, не таким, каким мы привыкли его видеть, он не обжигал и не ранил травинки. В нем было столько силы, чистоты и красоты. Он был и голубой, и зеленый, и красный, и золотистый… Я дотронулась до него — пламя было нежное и ласковое и совсем не обжигало.