– Это лишь должности, – нахмурился военачальник, рассматривая камни на тропе. – Мы всё равно останемся друзьями.
– Ты не хочешь вернуться в Ингисон?
– Нет, а зачем? Теперь мой дом – Бертрон, и я в нём главный. Господин Фаметес оказал мне честь, доверив руководить целой провинцией. Отныне мирной провинцией.
– Тебе тяжело без войны, я знаю, – монотонно пробормотал Даймон. – Так и хочется отрубить кому-то голову…
– Жажду крови я утоляю на охоте, – вздохнул Версетти. – Помогает. Плюс иногда краллы делают набеги на деревни – разве не шанс пустить в ход меч?
Товарищи посмотрели друг на друга и улыбнулись.
– Ингисон и Келькмарос отделили от Сарфана стеной, – продолжил легат Сияния Миражей. – Она теперь проходит между горами.
– Да, я знаю.
– Балауры пока сидят на месте: за полгода ни одной стачки… Даже странно, – Версетти задумчиво вскинул бровь.
– Ждут нового шанса, – голос Даймона стал ниже, а дыхание – тяжелее.
– Наверное…
Подул резкий ветер. Опавшая с редких деревьев листва закружилась около ног Даэвов.
– Что там с асмодианами? – шагая в ногу с другом, спросил военачальник. – Ты мне так и не рассказал за чаем.
– Было слишком много лишних ушей, – вздохнул мужчина. – Ты же знаешь, что у Видара не было ни жены, ни детей…
Версетти кивнул.
– … Поэтому нового военачальника их столицы должны были избирать, – продолжил Даймон. – Желающих, сам понимаешь, накопилось целое множество. Вот Квасир и решил, так сказать, оставить бразды правления в своих руках.
Военачальник улыбнулся.
– Как это?
– А кто будет спорить с Даэвом, да ещё легатом Клыков Фенрира? – ухмыльнулся командующий.
– Ну, с Гелионом было почти то же самое, – вздохнул Версетти. – Как там? Нет его следов?
– Пока нет, – протянул Даймон. – Но мы ищем. Должен же он когда-то объявиться…
Даэвы приближались к огромному дубу, у корней которого был похоронен бессмертный.
– Так вот, о чём я, – продолжил легат Щита Неджакана, остановившись около могилы. – Квасир удержал власть в своих руках. Это, пожалуй, к лучшему. За последнее время он довольно потеплел к Элиосу, хотя некая пренебрежительность к нам всё ещё осталась в нём.
– Я слышал, он женился, – Версетти встал рядом.
– Да, его супругой стала Кенсаи, легат седьмого легиона. Они по-тихому обвенчались два месяца назад. Ради неё он восстановил Храм Правосудия и сделал её Верховным Судьёй.
– Не рано ли? Асмодиане помнят дела Слутгельмира.
– Не думаю, что Кенсаи похожа на него. Хотя ей присуща хитрость. Да что там, хитрость присуща всем женщинам!
Мужчины замолчали и опустили хмурые глаза на могилу.
– Ну здравствуй, Териан… – вздохнул Даймон.
– Мы что-то без цветов, – тихо промолвил военачальник.
– Не думаю, что он любил цветы…
В землю под широкой кроной зелёного дуба был вбит чёрный прямоугольный мраморный камень. В центре золотыми буквами было выгравировано:
«Здесь покоится Териан Лекас – герой-асмодианин, которому до скончания веков будет обязан весь Элиос».
– Может, он не такой и герой, каким его называют сейчас? – заглянул в глаза друга Версетти.
Командующий тоже повернулся лицом к товарищу.
– А какая разница? Это уже ничего не изменит. Он натерпелся при жизни, так пусть хоть после смерти о нём помнят не как о предателе, а как о герое.
Военачальник кивнул – вряд ли кто-то будет против.
– Он был выдающимся Даэвом, – продолжил Даймон. – Честным, отважным… Пускай, порой излишне самодовольным и даже невыносимым… Но всё-таки он был единственным асмодианином, которого я считал своим другом.
– Эти слова многое значат. Может, он и был способен объединить Элиос с Асмодеей?
– Айон знает, но именно ему мы обязаны этим перемирием, – вздохнул командующий.
Версетти согласился.
– Наверное, где-нибудь в Белуслане есть точно такая же могила, – предположил он. – Ведь ни тела, ни стигмы его так и не нашли.
Даймон лишь пожал плечами.
Ветер колыхал толстые ветви дерева, листва громко шуршала, прогоняя гостей.
– Пойдём, – легат Щита Неджакана позвал друга за собой. – Стало холодать.
Военачальник молча пошагал за Даэвом. Пара медленно пошла прочь, оставляя на коричневой глине следы от подошв. Навстречу им медленно двигались три фигуры. Когда они приблизились, Даймон кивнул и поприветствовал:
– Господин и госпожа ан Грейв, – он поклонился мужчине и его жене. – Эви.
Грустная девушка прятала лицо под бежевой шляпой, но Даэв не мог не узнать её. Она шла медленно, держась одной рукой за живот, словно охраняя малыша. Встретившись взглядом с Даймоном, девушка растерялась и схватилась второй рукой за шляпку, которую ветер так и норовил унести с собой.
– Господин Даймон, господин военачальник, – Ромул ан Грейв поклонился бессмертным и повёл семью дальше.
Даэвы отошли на большое расстояние, остановились рядом с чьей-то безымянной могилой и обернулись, засмотревшись на семью губернатора Юфросина. Версетти внимательно глядел на живот Эви. Навскидку через пару месяцев настанет срок рожать.
– Что известно про ребёнка? – спросил он у Даймона.
– Здоров. Мальчик, как сказал Юклиас. В этом деле жрецы редко ошибаются.
– Элиец или асмодианин? – тише произнёс легат Сияния Миражей, словно могилы могли услышать их беседу.
– Лишь Айон знает, – вздохнул командующий.
– А если всё же асмодианин? – Версетти перевёл взгляд на товарища. – Что тогда?
– Мы будет защищать его, – уверенно кивнул Даймон. – Это же его ребёнок.
Даэвы стояли в стороне и наблюдали, как троица ан Грейвов подошла к той самой пустой могиле.
– Куда ты теперь? – спросил друга легат Сияния Миражей.
– Искать Трисс… – нахмурив брови, промолвил он.
– Я могу пойти с тобой, если хочешь.
– Не нужно, – Даймон легонько махнул головой. – Бертрону нужен военачальник.
– А твоему легиону нужен легат, – Версетти встал перед командующим.
– Возьми его на себя, пока я не вернусь.
– Возьму, – кивнул он. – И надолго ты?
– Не знаю… – задумчиво протянул мужчина.
– Тогда удачи тебе, – Версетти положил руку на плечо другу. – Да защитит тебя Айон.
– Да сохранит тебя Айон.
Даймон медленно пошагал прочь. Листва быстро замела его следы, оставив на горизонте лишь силуэт. Версетти постоял ещё немного, бросив взгляд на низко плывущие тучи, и тоже направился обратно к селениям – делать тут было больше нечего.
Эви молча стояла у могилы, сжимая в руке два больших алых цветка. Она повернула голову к родителям, стоящим немного позади, и тихо промолвила:
– Я хочу побыть одна.
Ромул и Фемисса кивнули и тихо отошли в сторону. Эви затеребила пальцами стебли цветков, собираясь что-то сказать, но слова не шли в голову. Все мысли перемешались. Она не ожидала, как тяжело ей будет видеть чёрный могильный камень, торчащий из сырой земли.
Глаза посеребрели от горячих слёз. Пересохшие губы задрожали, а ком в горле сдавил дыхание, не позволив произнести и звука. Девушка закрыла глаза и заплакала. Она стояла, не шевелясь, и тихо хныкала, боясь, что невидимые духи, снующие вокруг, услышат её.
Вдруг слезинка упала со щеки на багровый бутон. Капелька медленно стекла по лепестку и повисла на его краю, слегка подрагивая. Эви глубоко вздохнула, попытавшись успокоиться, но даже сейчас в её голове сиял образ любимого Даэва.
– Я знаю… – заговорила девушка, с трудом приоткрыв глаза и посмотрев на золотую надпись на плите. – Ты был не тем, кем тебя считали. Ты был не тем, кем хотел, чтобы я думала. Я не знаю, кем ты был… Наверное, ты и сам этого не знал… Но я любила тебя. Любила такого, каким видела. До сих пор люблю… И всегда буду любить…
Эви осторожно наклонилась, держась за живот, и положила цветы к основанию могилы. Затем она так же медленно поднялась и в последний раз посмотрела на буквы, сложенные в имя.
– Прощай, Териан Лекас…
Девушка развернулась и пошагала к родственникам, придерживая на голове шляпу, чтобы та не улетела. Эви засопела и стёрла со щёк обжигающие слёзы. Мать подхватила дочку и дала ей платок. Отец же лишь тяжело вздохнул, бросив на мраморный камень мимолётный взгляд, и повёл семью обратно по занесённой листвой тропе.