И вот, наконец, настал тот момент. Медлить больше было нельзя. С каждой секундой люди становились более агрессивными. Назревал бунт и масштабное кровопролитье.
- Довольно!
Ее голос заглушил все остальные. Решительно выйдя на средину, женщина осмотрела притихших присутствующих, а на дне карих глаз, казалось, разверзалась опасная, всепоглощающая бездна. Ропот пробежал по толпе, постепенно усиливаясь, грозя новой волной агрессии.
- Хватит! Прекратите! - вновь повысила голос брюнетка, все больше распаляясь. - Кто дал вам право винить их!? Разве они виноваты в том, что каждый месяц этот урод обдирает вас, как липку? Или они виноваты в том, что в прошлом месяце он убил троих? А сколько он убил до этого? Марк не первый и не последний! Так задайте себе вопрос, виноваты в этом чужаки или вы, безропотно отдающие ему своих родных и близких? - Эвелин выдержала долгую паузу, убеждаясь, что ее слова возымели успех, а потом продолжила уже тише, но все так же твердо. - Расходитесь по домам! - Брюнетка обвела людей пылающим взглядом и остановилась на Гае, пристально глядя в лицо предводителю. - И подумайте на досуге, кого винить в том, что произошло. - прошипела она сквозь стиснутые зубы, но каждый услышал эти слова.
Встретившись взглядом с Эвелин, блондин скривился, но все же выпрямился.
- Успокойтесь все, успокойтесь и расходитесь по домам. - подал голос уже он, стараясь взять ситуацию в свои руки, сгладить эффект слов женщины.
Между тем Валери этой сцены точно и не видела.
Едва мужчины направились к Дженсону, она лишь стиснула губы.
Она не хотела видеть этого. Не хотела видеть тела своего ребенка, не хотела видеть, не хотела верить.
Едва Дженсон, отчаянно мотнув головой, резко отмахнулся от помощи мужчин и склонился, чтобы поднять сына на руки, дышать Валери снова стало тяжело. Резко развернувшись, женщина быстрым шагом направилась прочь, но люди не расходились, на ее пути вырос какой-то мужчина. Она не знала ни его имени, плохо видела его лицо.
- Дай пройти! - вновь оскалившись в улыбке, коротко бросила она.
Все тот же звериный, жаждущий крови взгляд скользнул к его лицу. Ладонь не двузначно легла на рукоять длинного тонкого ножа. Дважды просить она не собиралась, пусть бы даже ее за это разорвали на кусочки.
- Джеймс, отойди от нее!
Словно из-под земли рядом с Валери выросла Эвелин, опустив ладонь на ее ладонь, брюнетка не позволила той вынуть нож. Переведя на нее взгляд, тот, кого назвали Джеймсом недовольно нахмурился.
- Отойди, достаточно. На сегодня хватит крови, - более мягко произнесла брюнетка, не сводя пристального взгляда с мужчины, пока тот не отвел глаз и не кивнул, позволяя Валери пройти к машине.
- Расходитесь!
Обернулась к людям Эвелин, энергично взмахнув руками.
- Помогите Мари готовиться к похоронам, займитесь делами. Все уже кончено.
- Верно, - внезапно подхватил Джеймс, который еще минуту назад готов был растерзать и Эвелин и незнакомую женщину, чьи люди принесли смерть в их лагерь. - Все кончено.
Мужчина согласно покивал головой, соглашаясь со сказанным, и неспеша направился прочь. Нужно было рыть могилу. Как всегда. Могилы были нужны всегда.
Вслед за ним начали расходиться и остальные. Кто-то - безропотно, кто-то - бросая косые взгляды на чужаков, но все разошлись в тишине, полной скорби и скрытой ненависти. Ненависти к чужакам, к смерти, друг к другу.
Глубоко вдохнув, Валери все же разжала ладонь взглянув на женщину. Сил говорить уже не было, она только слабо кивнула ей и, тем же решительным шагом, направилась к своей машине, срываясь с места еще до того, как Дженсон, спотыкаясь едва ли не на каждом шагу, успел уложить сына в свое авто.
Уже спустя несколько минут, все, что напоминало о жутком происшествии это две лужи застывающей крови и скрип лопат о сухую землю.
Нужно было рыть могилы. Могилы были нужны всегда.
С момента смерти юного Кристофера прошел всего месяц, но мир не остановился. мир и люди продолжали жить. Городок выживших медленно приходил в себя. Были восстановлены стены, приведены в порядок улочки и грядки. Но ничто не могло привести в порядок людей, то и дело бросавших тревожные взгляды в сторону ворот.
Все напряженно ожидали беды.
Это утро ничем не отличалось от других. Несколько мрачноватое осенней утро, которое Дженсон встречал на крыльце дома, невесело осматриваясь. Взгляд мужчины то и дело скользил к одному из угловых домиков, в котором жила Эшли.