— Я сейчас, — вскочила на ноги, — Сбегаю к Верее, у нее есть хорошая мазь от ожогов. Погоди, посиди тут. Я быстро.
Я летела со всех ног, представляя какую ужасную боль должен испытывать человек с таким большим поражением кожи.
Вереи в доме не было, искать ее нет времени, поэтому сама отыскала мазь и перевязочные материалы и поспешила обратно в кузню.
Эдриан сидел на том же месте, слегка покачиваясь взад вперед. Я подбежала к нему, притронулась к здоровому плечу:
— Я тут, давай наложу мазь.
Мужчина поднял на меня удивленный взгляд:
— Сам будешь меня лечить? Даже Верею не позвал?
— Прости, ты, наверно, мне не доверяешь лечение, я понимаю. Но Вереи не было дома, а тебе же больно. Не волнуйся, с этим и я справлюсь. Главное, что мазь Верея делала, она и боль снимет и заживление кожного покрова обеспечит. Я видел уже ее действие, у Антипа ожог за сутки зажил, — говорила я, а сама уже накладывала мазь на пораженные участки кожи.
Временами мужчина вздрагивал и шумно втягивал воздух и также шумно выдыхал его, но молчал. А я решила отвлечь его разговорами и снова спросила, как это случилось.
— Был не осторожен, задумался. — стало мне ответом.
— О чем же ты таком думал?
Эдриан снова посмотрел на меня, но как-то странно, изучающе, будто решая говорить мне или нет.
— Последние десять лет у меня только одна мысль в голове.
А я уже пожалела, что спросила, понимая о чем идет речь, вспомнив слова Вереи. Зря, возможно, я затронула эту тему. А с другой стороны интересно узнать, что произошло с этим человеком. Да и ему может быть нужно поделиться с кем-то, выговориться.
— Я думаю, мог ли я тогда спасти их.
— Ты о своей семье говоришь?
— Да. В тот день я командовал магами, которые закрывали портал, открытый ведьмой. А в это время чудовища носились по замку и убивали всех, кто не мог себя защитить.
— Если бы ты не закрыл портал они бы все равно погибли, а вместе с ними, возможно, и весь мир. Я думаю, ты все делал правильно, но, иногда, от судьбы не уйдешь.
— Сколько тебе лет? — вдруг спросил мужчина, по новому глядя на меня.
— Двадцать почти, — осторожно ответила я, наблюдая за его реакцией.
Эдриан горько улыбнулся:
— Моей старшей дочери тоже было бы почти двадцать. А ты выглядишь младше.
— Да, мне все так говорят, — согласилась я. — Все, я закончил. Теперь надо подождать полчаса и потом наложить повязку. Можно я тут с тобой посижу?
Эдриан в который раз удивленно воззрился на меня. Да что я такого сказала-то?
— Можно, — ответил мужчина.
— Ты, наверно, ведьм ненавидишь? — спросила я.
— Ненавижу я только себя. На самом деле ведьмы, конечно, те еще… мужчина хотел сказать явно неприличное слово, но посмотрев на меня, промолчал. — Общаться с ними тяжело, всегда хитрят, что-то скрывают, замышляют. Но ненавидеть их я тоже не могу, ведь одна из моих дочерей тоже была ведьмой. Хоть и была еще совсем ребенком, а туда же. Вечно попадала в переделки.
— А я своих родителей не знаю. Вырос в доме для сирот, — отчего-то захотелось поделиться.
— Ты не похож на того, кто вырос без семьи.
— Мне повезло, я попал в хороший детский дом. У нас было все необходимое для жизни, и люди, работающие там, хорошо к нам относились.
— Это хорошо. А откуда ты знаешь о магических щитах? Люди, не владеющие магией, и раньше то не особо различали виды магии и ее проявлений, а спустя десять лет, когда маг скорее легенда, нежели обыденность, тем более не понимают, что это такое. Для большинства магия это нечно эфемерное.
— Да так, слышал то тут, то там, — замялась и поспешила перевести тему, — Я думаю уже пора накладывать повязку.
Эдриан лишь кивнул, явно поняв мое нежелание отвечать на неудобный вопрос.
Я взяла полоски тонкой чистой ткани и начала бинтовать руку мужчины, когда дошла до плеча и нужно было обнять Эдриана, чтобы обернуть лоскут вокруг груди и закрыть рану на лопатке, я на мгновение остановилась и посмотрела на своего пациента. В этот момент он был так близко и тоже смотрел на меня, следя за каждым движением. Я, осознав, что мужчина сидит спокойно и позволяет мне делать свое дело, продолжила — пришлось несколько раз обмотать грудь и каждый раз, приближаясь, почти касаясь щекой его тела я не ощущала отторжения или неудобства, немного неловкости да, но ничего такого, чего я ожидала от близости малознакомого человека, который притом еще весь день промахал молотом. Я была удивлена тем, как свободно я себя с ним чувствовала.
Эдриан же замер, и, казалось, даже не дышал. Ему больно?