Гага, со слегка опухшими после сна, полуоткрытыми губками, с красноватыми вытаращенными глазками, стоял в дверях кухни, сдирая жестяную нашлепку с баночки пива. Я впервые в эту нашу встречу разглядел его, так сказать, без бутафории – он был такой же тоненький, в такой же белой футболочке и шортиках, как в пионерском лагере, где мы познакомились почти четверть века назад. Но тут был не лагерь – за окном был совершенно другой пейзаж: соседний дом уходил вдаль и ввысь широкими террасами, заросшими кустами, деревьями, гирляндами цветов.
– Так… – поводя тоненьким синеватым носиком, проговорил Гага. – Мазался, падла, моей «Кельнской водой»?
– А ты что, предпочел бы запах родного «Тройного»? – поинтересовался я.
Улыбаясь, мы смотрели друг на друга. Вдруг он быстро приложил палец к губам. Из спальни вышла Рената в махровом халате и, сдержанно поклонившись мне, не глядя на Гагулю, прошла в ванную.
…Дело в том, что мы вчера с Гагой (он же Игорь) по случаю нашей встречи слегка «нарушили спортивный режим» – не только здешний, немецкий, но и наш, среднерусский. Началось все довольно культурно: они встретили меня в аэропорту, с ходу радостно сообщив, что в самолете моем обнаружена бомба, которую, однако, удалось обезвредить… Ничего себе начало! Мы с Ренатушкой тут же слегка отметили это радостное событие в стеклянном баре (Гага был за рулем), потом мы вышли на автостоянку – на жару, яркий свет, в заграничную пахучую пестроту.
Потом мы приехали в их скромненькую квартирку, разделись до трусов (кроме, разумеется, Ренатушки) и сели на террасе, расположенной над ухоженным садиком. Присутствие мое среди друзей, с которыми я без отрыва жил десять лет (с того года, как Ренатушка приехала на стажировку в наш университет), делало все вокруг каким-то понятным, знакомым, незаграничным… словно мы чудом прорвались в какой-то привилегированный, закрытого типа пансионат где-нибудь в Ялте или Зеленогорске и теперь наслаждаемся привилегиями: чистотой, ухоженностью, подстриженными кустами, солнцем и тишиной, копченой ветчиной и баночным пивом. Из своего скромного опыта зарубежных поездок я знал, что странное чувство иной жизни приходит не сразу и, как правило, внезапно, от какого-нибудь пустяка, привычно-незаметного для здешних и абсолютно убойного для тебя. Пока же прежнее мое, предотъездное, возбужденное состояние растягивалось, как резина, и сюда… Я радостно приглядывался, внюхивался, стараясь прорвать пелену, почувствовать, что я прилетел.
Потом, где-то на двенадцатой баночке пива к Гагуле пришла роскошная идея: немедленно показать мне таиландский ресторан, расположенный прямо вот тут, в этом здании напротив, поднимающемся террасами.
– Пойдем, Ренатушка? – вскакивая, произнес он.
Ренатушка, поджав губы, молчала.
– Но, Игор, – своим слегка гортанным голосом заговорила она. – Тебе же завтра целый день сидеть за рулем!
Я все понял.
– Да зачем? Неохота! Отлично же сидим! – миролюбиво сказал я.
Но Игорек уже завелся – уже вполне по-нашему, почти как в те черные дни, когда Рената, закончив стажировку, жила уже здесь, а его не отпускали даже на конференции, где бы он мог хотя бы встретиться с собственной женой. Но такие издевательства были тогда в порядке вещей – сейчас вроде нормально, но напряженка в душе осталась…
– Рената! – тряся перед своим изможденным детским личиком растопыренными пальчиками, завопил Игорек. – Ты что, со своей обычной тупостью не понимаешь, что к нам наконец приехал наш любимый друг?
– Я не меньше тепя люплю Валеру, – волнуясь и слегка обнаруживая акцент, проговорила Рената. – И потому не хочу, чтопы из-за твоих трошаших рук он савтра погип! Вам ехать через всю Германию завтра!
– Ты знаешь, что я прекрасно вожу машину – в любом, кстати, состоянии! И все дорожные происшествия, которые с нами случались, происходили исключительно по твоей вине, из-за твоих идиотских советов, которые ты любишь давать под руку!
Игорек весь дрожал. Чувствовалось, что это давняя заноза в его сознании: полностью или не полностью владеет он сравнительно новой для него здешней жизнью – в частности, вождением машины.
– Но ты же знаешь, Игор, – мудро сдаваясь, проговорила она, – что я не могу с вами пойти сейчас в ресторан, я непременно – непременно, да? – должна готовиться к завтрашней лекции!
– Все! Понял! Мы пошли. И, кстати – на все время пребывания моего друга здесь – я не Игор, как ты меня зовешь, а Гага – как называют меня мои друзья!
– Я уже вижу это! – сказала Рената, грустно улыбнувшись.
Игорек весело чмокнул ее в бледно-розовую щечку и убежал в комнату переодеваться. Мне вроде бы переодеваться было не надо – достаточно одеться – я и так был в лучшем… Игорек скоро появился в белых шортиках и футболочке, с черной кожаной сумочкой через плечо.