– Все, – едва слышно выдохнула женщина, стягивая последний шов и не глядя бросая в аптечку медицинскую иглу. – Осталось перебинтовать, и можем ехать дальше. Дай воды.
Схватив протянутую Тамикой бутылку, она принялась жадно пить, давясь, закашливаясь и проливая воду на подбородок и грудь. Во всех ее движениях появилась болезненная дерганость. Она и раньше была, но не такая сильная: видимо, во время операции женщина собрала волю в кулак и силком заставила ослабевшее тело подчиняться. А сейчас – расслабилась… главное, чтоб не насовсем.
Тамика осторожно сжала ее руку, резко пахнущую кровью и медикаментами. Под горячими от возбуждения пальцами Тамики кожа женщины была холодной, как лед, и такой же влажной. Глупо, наверное, было бы спрашивать ее о самочувствии: и так ясно, что оно препоганое. Но спросить хоть о чем-нибудь хотелось, потому что тишина была слишком нехорошей и вязкой. Тамике в ней снова начал мерещиться далекий вой.
– Теть… я все спросить хотела. Как вас зовут?
– Сельма.
– Очень приятно. А я Тамика.
Сельма криво усмехнулась.
– Надо же, какая вежливая.
– Со мной бывает. А куда мы поедем дальше?
Сельма задумалась. Морщась, приложила ладонь к больному боку; посмотрела на тусклый синий экран, показывающий карту с какими-то стрелочками. Тамика уже пыталась ее прочитать, но ничего не получилось: все обозначения были непривычными, а дороги из-за кучи лишних подробностей казались незнакомыми.
– В твою общину поедем. Садись вперед, будешь лоцманом.
* * *
К общине они выехали глубокой ночью, когда даже самые отъявленные местные отморозки отсыпались за надежными стенами домов, а зверье рыскало по улицам с уверенностью полновластных хозяев. Последние километры пути Сельма преодолела на упрямстве, подстегнутом двумя таблетками ядреного энергетика: изнуренный организм все норовил провалиться в сон, однако она понимала, что, закрыв глаза на минуту, рискует больше никогда их не открыть. Дело было даже не в ране – смертельной та не была и, если им с девчонкой удалось предотвратить заражение крови, уже не станет, – а в обладателях желтых глаз, горящих в темноте, прытких теней, скользящих по стенам, и зубастых челюстей, чавкающих слишком близко. Пока зверушки сторонились машины, оценивая ее как нечто несъедобное и, вероятно, опасное, но Сельма не спешила расслабляться: многие твари, выведенные изобретательными тайерскими живодерами, бросались на все, что движется. Некоторые и вовсе были натасканы на крупную технику: эти не то что "Налетчика" вскроют, как консервную банку, но и броневик расколупают, не обломав когтей.
Тамика об этом не подозревала, а потому чувствовала себя в полной безопасности. Убедившись, что Сельма не собирается умирать и чувствует себя довольно сносно, она окончательно успокоилась и, кажется, стала воспринимать происходящее как веселое приключение, которое подходило к счастливому концу. Этому дикому детенышу явно пришлось по душе мягкое кресло: Тамика и минуты не могла просидеть, не попытавшись улечься, свернуться клубком, откинуть спинку назад, забраться на сиденье с ногами или пристроить их на любую удобную поверхность. Сельма не реагировала, только один раз молча спихнула грязные босые пятки (девчонка зачем-то сняла обувь) с приборной панели.
"Черт с ней. Заслужила немного расслабиться".
– Ну вот, почти на месте! – радостно сообщила Тамика, когда впереди показались редкие точки электрических огней и ярко-рыжие всполохи живого пламени. – Вы как, теть? Хуже не стало?
Сельма отделалась немногословным "нет", но девчонке этого оказалось достаточно, чтобы растрещаться вовсю.
– Вовремя мы вашей раной занялись. Я уж боялась, что вы от кровопотери помрете. Но вы все равно к Марисе, нашей врачихе, зайдите. Как приедем, я сразу к ней забегу и разбужу, чтобы она вас осмотрела. Обратно в Новый город сегодня ехать не надо, не доедете: я же вижу, что вам до сих пор плохо. А так переночуете, поедите нормально… можете, кстати, утром к моей хозяйке зайти и оплату с нее стребовать за то, что меня спасли. Вот у старой карги морда вытянется!
Сельма невольно улыбнулась, с трудом подавив глупое желание потрепать девчонку по голове. Это маленькое диковатое существо нравилось ей куда больше, чем следовало. Товар вообще не должен нравиться: это хозяин может привязаться к своей рабыне, как любой человек привязывается к домашнему зверьку, а продавцу даже имя "зверька" знать не следует, чтобы глупых мыслей в голове не возникало. Вот у Сельмы – возникли. Черт бы побрал тайерскую обезьяну на стероидах, из-за которой простая вылазка превратилась хрен пойми во что! Теперь еще неизвестно, получится ли мирно забрать девчонку из родной общины, и во сколько обойдется сделка с ее нынешней хозяйкой.