– Кстати, с вами Авидия хотела встретиться. Ну, глава нашей общины. Я пообещала ей сказать, когда вы проснетесь.
Сельма проглотила просящуюся на язык ругань. Глупо было бы ожидать, что новость о гостье из Нового города не разлетится по всей общине вместе с говорливыми очевидцами. Да и "Налетчика", припаркованного прямо у больницы, не заметит разве что слепой.
"Что ж, Авидия так Авидия. Посмотрим, что надо этому первому лицу на помойке".
– Тогда чего ждешь? Ноги в руки, и беги докладывать. Я не собираюсь торчать в этой дыре целый день.
Тамика спрыгнула со стула, не забыв обиженно фыркнуть что-то про "спасибо-пожалуйста", и шуганным зайцем вылетела за дверь. Передвигаться шагом этот ребенок то ли не умел, то ли не считал нужным.
Пока девчонка носилась в поисках Авидии, Сельма неторопливо приводила себя в порядок. Насколько, конечно, было возможно: одежда после вчерашних подвигов годилась разве что нищим на подаяние. И то – в Лайотре попрошайки бы посчитали такой дар за личное оскорбление. Но Сельма не с губернатором общаться собралась, а у местных скорострельная винтовка и умение с ней обращаться вызовет куда больше уважения, чем безупречный костюмчик.
Когда в палату постучали, Сельма уже доедала завтрак за небольшим откидным столиком. Местная докторша косилась на пациентку с нескрываемой опаской и еду ей подала торопливо, будто боялась, что Сельма сейчас бросится на нее и откусит руку по самый локоть. Это забавляло, как и скорость, с которой она кинулась открывать дверь. То ли норов у Авидии был горячий, то ли костоправке не терпелось избавиться от общества Сельмы.
– Выйдите все, – раздался из-за порога низкий, почти мужской голос. – Тамика, к тебе это тоже относится.
– Но я же!..
– Мне повторить?
Девчонка сникла и понурой мышкой шмыгнула прочь. За ней, уже с куда большей охотой, последовала костоправка Мариса. Сельма же уселась в вполоборота к двери и, облокотившись на столешницу, с изумлением посмотрела на вошедшую.
"Не может быть".
Слух еще мог подвести. Мало ли в мире мужеподобных баб с прокуренным басом? Но второго такого фактурного лица вряд ли сыщешь во всем Литтере.
– Лайла? Вот уж кого не ожидала здесь встретить.
Старуха, теперь называвшая себя Авидией, удивленно хмыкнула – будто лошадь после водопоя отфыркивалась.
– Сельма? Вот так да. И какими ветрами лучшую девчонку Маброха Вшивого Козла занесло в наши края?
– Все теми же, Лайла, все теми же. Которые к деньгам.
– Ну конечно. – Старуха бесцеремонно умостила внушительный зад на койке, и та жалобно скрипнула под ее весом. Улыбка, которую она адресовала Сельме, должна была выглядеть дружелюбной, но сколотые зубы и черная повязка на глазу придавали ей очень уж зверский вид. – Ты, красавица, осторожнее лови такой ветерок парусами. А то, неровен час, пропишешься здесь так же, как я…
Лайла-Авидия грубовато хохотнула, Сельма ответила ей натянутой улыбкой. В те времена, когда эта женщина курировала у Маброха работорговлю, они неплохо ладили. Поладят ли теперь – черт знает. Преступники в бегах обычно не любят отпускать свидетелей, и старая дружба в таких делах – аргумент довольно слабый.
– Надо было догадаться. Авидия… "народная освободительница", "женщина, восставшая против рабства"… злое у тебя чувство юмора, Лайла. Чернушное.
– Жизнь такая. Представь себе, тот тайерский паренек до последнего думал, что я его из плена по доброте душевной спасла. Бывают же люди… не испорченные интеллектом. С его подачи имечко и появилось. Курить будешь?
– Завязала.
– А, муж не одобряет? Ну, это он правильно. Не должна красивая бабенка дымить, как старая выхлопушка.
– Винс может засунуть свое неодобрение себе в задницу. Мы уже почти год как разбежались.
Лайла щелкнула зажигалкой и затянулась, прикрыв глаза от удовольствия. В нос ударил знакомый аромат "Черной Мэйбл". Сельма привычно помахала рукой у лица, отгоняя густой дым.
– Хорошо пошла… насчет Винса ты зря так. Хороший парень. Получше многих, во всяком случае. Зато теперь ясно, почему ты снова ввязалась в торговлю малолетками. Помнится, тебе вечно такие дела поперек горла стояли… но какая, нахрен, совесть, когда приходится и счета оплачивать, и тратиться на девичьи капризы из своего кармана, а, Сельм?
Сельма поморщилась, будто обнаружила тухлятину среди водянистых кусочков тушенки.
– Как догадалась?