Пока девчонка важно надувала щеки и старательно копировала манеру речи кого-то из бывалых местных, Сельма почти подобралась к ней на расстояние удара. Одновременно она придирчиво разглядывала добычу, прикидывая, сколько за нее можно вытрясти из Маброха. Ясное дело, что три тысячи он заплатит сразу и без торга: педофилия – не та черта характера, которую принято выставлять на всеобщее обозрение, так что в стоимость подобных заказов босс всегда закладывал премиальные за молчание. Но получится ли добрать до пяти? Детеныш-то на ангелочка не тянет: тельце тощенькое, лицо худое и скуластое, носик острый, губы тонкие, волосы… может, окажутся неплохими, если хорошенько промыть и расчесать, но пока строительная пакля – и та лучше выглядит. Из однозначных достоинств – только глаза: большие, смотрятся трогательно.
"Сойдет, – заключила Сельма. – Тысячи на четыре потянет, если в товарный вид привести. Отмыть, причесать… можно еще подкрасить: цвет кожи выровнять, глазки подчеркнуть, щеки подрумянить. В первый раз, что ли, крысенка по цене ангелочка продаю?"
Краем уха она уловила какой-то странный звук. Списала бы на ветер, не будь он слишком гортанным и низким. Нет, так ветер не завоет, пройдя хоть через ржавую трубу, хоть через извилистый каменный переулок. Еще одна причина побыстрее зашвырнуть девчонку в "Налетчика" и убраться отсюда.
Сельма будто невзначай отвела правую руку – как раз для короткого замаха. Средний палец лег на неприметный, скрытый под рукавом крючок.
– Ну, ребенок, спасибо. А что ты здесь делаешь? Разве не опасно бродить одной по таким местам?
Девочка окрысилась и отступила. Сельма шагнула чуть в сторону, перекрывая наиболее удобный путь к побегу: теперь добыча оказалась зажата между стеной, хитро припаркованным "Налетчиком" и самой наемницей.
– А вам-то что? Брожу и брожу. Тут вообще жить опасно, если вы не в курсе.
Звук повторился. На сей раз – гораздо отчетливей и ближе. Девчонка, вмиг растеряв всю хамоватую браваду, испуганно вздрогнула и так вцепилась в свой рюкзак, будто хотела его порвать.
– Слышали?!
Сельма не только слышала, но и видела: по улице стремительно пронеслась тень. Резко задрав голову, наемница успела заметить на одной из крыш сгорбленный силуэт с длинным хвостом. Совсем рядом раздался дробный стук, когти заскрежетали о металл и кирпич. Шокер, уже зажатый в кулаке, так и остался не у дел: Сельма попросту сгребла девчонку за шкирку свободной рукой и толкнула к машине. Оборванка вскрикнула, ударившись о борт.
– Внутрь, живо! – рявкнула Сельма, распахивая дверь. Дважды повторять не пришлось: девочка пулей влетела в салон и сжалась в комок под сиденьем. Чертов рюкзак она так и не выпустила: обхватив обеими руками, прижала к себе, как плюшевую игрушку.
Сельма захлопнула дверь и обернулась – как раз вовремя, чтобы заметить тварь, пикирующую прямо на нее с балкона. Схватить винтовку с переднего сиденья времени не было: наемница едва успела откатиться в сторону, как совсем рядом с ней промелькнуло нечто темно-серое, и в нос ударил ядреный звериный запах. В воздух взметнулась пыль вперемешку с мелкими осколками асфальта. Девчонка, закрытая в машине, заверещала во всю глотку.
Тварь обернулась, выбив из стены искры наростом на кончике хвоста. Наконец-то Сельма смогла ее толком рассмотреть – хотя предпочла бы вовек не видеть. Такую она встречала лишь однажды: не то обезьяна, перекачанная мутагенами, не то и вовсе биоконструкт, с рослого мужчину высотой и раза в полтора шире в плечах. Плоская морда ощерилась мелкими, но бритвенно-острыми зубами; локтевые суставы длинных рук выгнулись под неестественным до тошноты углом, когда чудовище изготовилось к новому прыжку.
Сельма бросилась к машине, но тварь оказалась проворнее: настигнув женщину одним рывком, ударила лапой. Сельма едва успела пригнуться, и смертоносные когти просвистели в миллиметре от ее головы. На несколько мгновений шея чудовища осталась незащищенной. Сельма без раздумий ударила шокером прямо туда, где под толстой шкурой пульсировала артерия. Тварь взревела дурным голосом, заметалась и вслепую забила лапами. Увернувшись, наемница что было сил уцепилась за ее шею свободной рукой и, подгадав момент, запрыгнула на спину. Пальцы скользили по гладкой шкуре, вся рука от кисти до плечевого сустава горела от напряжения, но Сельма все-таки сумела продержаться достаточно долго, чтобы сжать бока твари коленями и выкрутить на максимум мощность разряда. Вой перешел едва ли не в ультразвук: казалось, от него вот-вот порвутся в клочья барабанные перепонки. Чудовище извивалось, клацало зубами и брызгало зловонной слюной, тщетно пыталось содрать "наездницу" со спины. Сельму спасало лишь то, что от болевого шока у монстра нарушилась координация движений, но долго так продолжаться не могло: шокер в ее руке уже вибрировал от перегрева и обжигал ладонь. Не дожидаясь, пока приборчик окончательно откажет, она отбросила его и, чудом не свалившись, выхватила боевой нож. Била все по той же артерии, но не попала: лезвие всего-навсего проткнуло шкуру и увязло в крепкой, будто камень, мышечной массе.