– Как тебе молодка? – подмигнув, задал вопрос Тимофею подпоручик. – Хороша?
– Да я и не разглядел, вашбродь. Всё время ведь платком прикрывалась.
– Ну да, скромная, – со вздохом согласился Копорский. – Тут, на Кавказе, девиц в большой строгости держат. Пару раз пробовал было с ней заговорить, как пуля из комнаты вылетала, теперь вообще уже одна ко мне не заходит. Вот только с мамкой или вместе со старшей сестрой. Ну та уж бабища так бабища, небось, обеими руками её никак не обхватишь. А эта-то вон какая стройная, прямо как козочка. Эх-х… – Он вздохнул мечтательно и тряхнул головой. – Ну что, давай-ка будем кофе пить?
Налив в свою чашечку из турки, повернул её ручкой к Гончарову.
– Лей давай, не стесняйся.
– Какой густо-ой, – протянул Тимофей, глядя на чёрную струйку, и, вдохнув крепкий аромат, непроизвольно прикрыл глаза.
Три года уже не пил этот напиток, с другой стороны, как же он отличался от такого привычного порошкового суррогата из двадцать первого века. Это был действительно самый что ни на есть настоящий, натуральный кофе.
– Суджух бери, – посоветовал Копорский. – Там грецкий орех и корица, как раз вот к этому питию.
– Не-е, не хочу я сладким вкус перебивать, – отказался, покачав головой, Тимофей и сделал маленький глоток.
– Странный ты, Гончаров, – откинувшись, промолвил Копорский. – Я тебе это уже и в сарае, и в яме, когда у горцев сидели, говорил. Вроде с виду самый что ни на есть обычный парень, а нет-нет да вылетит какое-нибудь эдакое словечко, ещё и такое, которое и сам не слыхал, или в кадетском корпусе от приходящих университетских оно проскакивало. Помнишь, про государственное устройство и сословность как мы с тобой спорили? Даже ведь переубедил ты меня по многим вопросам. Смотрел я твой формуляр рекрутский, специально его у полкового писаря запрашивал. Ну вот скажи мне на милость, какой из тебя заводской крестьянин? А навыки лекарские у тебя откуда? Опять на поместное горнозаводское училище сошлёшься?
Тимофей молчал. Да и что мог ответить? Будь что будет, и он опять сделал маленький глоток.
– Кофе тоже, небось, в своём волостном Верхоторе учили правильно пить? – спросил, усмехнувшись, подпоручик. – Ладно, не хочешь ничего отвечать, и не нужно. Мне достаточно того, что ты, Тимофей, честный русский солдат, присяги не изменил, командиру своему жизнь спас. Да и честь мою сохранил, на себя вон удары кнута принял. Я с тобой последний кус лепёшки по-братски делил, одной дерюжкой на гнилой соломе прикрывался. Поэтому всё. – Он стукнул ладошкой по столу. – Для меня ты есть Тимофей Гончаров, младший унтер-офицер Нарвского драгунского полка, честный русский воин, и на этом мы закроем эту скользкую тему. Только и ты уж осторожнее будь. За своим языком смотри и лишнего про государственное устройство и про конституцию более не болтай. Вернее, совсем даже о таких и близких вещах не распространяйся. Это тебе понятно?
– Так точно, понятно, – глухо проговорил Тимофей. – Есть не болтать! Я уж грешным делом думал тогда, Пётр Сергеевич, что не выбраться нам из плена живыми, вот и… – Молодой драгун вздохнул и отставил в сторону пустую чашку.
– Ещё наливай, – предложил, указывая на турку, Копорский. – Давай, давай, не стесняйся. Там как раз на каждого по одной ещё будет. – И видя, что гость медлит, сам подлил ему из медной посудины.
– Да уж, удачно получилось, ещё бы немного – и всё, и сгнили бы в этой яме. Я бы патента подпоручика своего не дождался, ну а ты – унтерского чина и Аннинской медали. – Он кивнул на грудь драгуна.
– С повышением в чинах вас, Пётр Сергеевич! – воскликнул, вскакивая, Тимофей. – Виноват, сразу не смог поздравить. К вам ведь и не допускали ни в какую в госпиталь, я, как ходить только начал, пару раз пробовал было прорваться, да какой уж там, взашей гнали!
– Сядь, чего вскочил, – велел, усмехнувшись, Копорский. – Сядь, да сядь ты уже! Ну да, из первого кадетского корпуса я прапорщиком выпустился, мог бы, конечно, и чином выше, да что уж там говорить, были за мной грешки. И ладно, у нас из учебной роты семеро аж портупей-прапорщиками или фанен-юнкерами в войска выходили. Ничего, война, Тимофей, всё выправила. Война, она ведь такая, кого-то вверх двигает, а кого и вниз, в землю. Нда-а. Не забыл, кстати, там, в горах, должок за нами остался? – Он посмотрел на Гончарова. – Надо бы с Бахтияра и Гахраман-бека за всё спросить, и за мучения наши, и за унижения. Да и сабли ведь наши у татар остались. Что же это за такое – русские клинки да басурмане теперь на поясе таскают? Не дело это! Я уже у нашего полковника спрашивал вчера, обещал он отряд к тем аулам отрядить и наказать мятежников. Так что наведаемся в гости, заберём своё. – И подмигнул драгуну.