Зазвонил телефон. Толбот схватил аппарат, мечтая запустить его в стену. Дебора. Он точно не станет отвечать. И в нормальном настроении разговоры с сестрой раздражали, а сейчас, когда он кипит от бешенства, проигнорировать звонок — самое лучшее, что можно сделать. Дебора не унималась. Что ей нужно, в конце концов? Он же просил не беспокоить по пустякам. Неужели так трудно продержаться пару недель?
Телефон наконец утих. Толбот вздохнул с облегчением. Он даже задумался о том, чтоб убрать кофейно-пепельный погром на полу, как проклятый гаджет вновь разразился душераздирающей трелью.
- Да чтоб тебя, Дебора! - рыкнул он, с силой вдавливая зеленый значок. - Алло!
- Привет, Сэм, - голос сестры звучал как-то странно. Так разговаривают с больными или психами.
- Что-то случилось? - мгновенно злость сменилась страхом.
- Да, случилось... - она замолчала. - Мне очень жаль, Сэм.
- Что-то с Пати? - он задохнулся от страшной догадки.
- Да, - Дебора всхлипнула. - Прости. Я ничего не могла сделать. Она выбежала на дорогу, а наш сосед как раз поворачивал к дому. Я ничего не могла сделать, - повторила она.
- Могла! - заорал Толбот. - Ты могла лучше следить за ней, тупая идиотка! Пати! Поверить не могу, что ее больше нет. Как я буду жить?
- Мне очень жаль, Сэм.
- Да пошла ты! - он все-таки зашвырнул телефон в стенку.
А потом опустился на пол, обхватив голову руками. Наверное, стоило бы заплакать, но он не мог. А ведь он так любил Пати. Она была единственной, кого он вообще любил.
Я такой же, как Лис, вдруг подумалось Толботу. Мы оба не умеем любить. И надо же, стоило к кому-то искренне привязаться, как жестокая судьба отнимает любимое существо.
Пати была такой милой, ласковой и умной. Она забиралась к нему на колени во время часов мучительных размышлений над сюжетом, а он гладил и гладил ее, пока не набредал на нужную мысль. Пати словно подсказывала идеи. А как она разгуливала по клавиатуре, порождая немыслимые сочетания букв на экране. Он ужасно злился на это, опасаясь, что она случайно уничтожит написанное, но все равно не мог удержаться от умиления.
Зачем, зачем он отдал ее Деборе? Хотел сосредоточиться на работе, избавив себя от всех забот, включая уход за кошкой. Ему нужны были эти две недели, чтоб представить очередную часть рукописи издателю. Если бы только оставил он Пати у себя, с ней бы ничего не случилось. Он никогда не выпускал Пати из квартиры. А Дебора жила в доме, и Пати любила бегать по ее саду и окрестностям. Отдавая сестре свою любимицу, Толбот думал, что так будет лучше. Дебора никогда не забывала вычистить лоток или сходить за кошачьим кормом. И для Пати там было столько простора и свободы, не то, что в тесной городской квартире.
И чем обернулась эта свобода? Пати мертва, а он опустошен. Как дальше работать над книгой? Может, все бросить? Нет, так нельзя. Читатели ждут новый роман, не говоря уже об издателе. Никого не волнует грызущая его мучительная боль и черная дыра на месте сердца. Всем плевать на его горе. Что они знают о смерти?
Что они знают о смерти? Вопрос внезапно прозвучал в голове иначе. Он расскажет им, даст понять, каково это. Пусть почувствуют то, что чувствует он. В конце концов, писатель обязан переплавлять все, что видит, знает и чувствует, превращая в материал для своих книг.
Пати не вернуть, но по крайней мере, ее смерть не будет напрасной. Решено, он убьет Лиса. И Лекси. Это потрясет читателей, им будет так же больно, как ему сейчас. А Лекси и Лис поплатятся за то, что не дали ему написать стоящую любовную линию. Не захотели любить друг друга? Ну так умрите!
***
- Поверить не могу! - Лис был слишком возбужден, чтобы сидеть, а потому расхаживал туда-сюда по дорожке между клумбами. - У него сдохла кошка, и поэтому мы должны умереть!
- Да уж, - вздохнула Лекси, следя глазами за метаниями Лиса. Она устроилась на скамейке, подобрав ноги. - Очень неприятное положение. Вот уж не думала, что он на такое решится. Ведь читатели любят нас.