Избушка стояла на просёлочной грунтовой дороге. Пересохшая земля потрескалась.
«Да, здесь тоже воды небогато, – подумала Лукерья, рассматривая безотрадную картину. – А раз дорога есть, значит и поселения есть. Кто-то же по ней ездит и не в избушках».
Избушка уже не дымила. Из-под неё слышался голос Филантея, командовавшего мальчишками, металлическое звяканье и постукивание камень о камень.
«Здорово нас тряхнуло. Видимо, серьёзная поломка. Эвон, как механик на ребят покрикивает. Торопится починить». Шагнула, было, подойти и спросить, но вовремя одумалась. Вспомнилось, когда у мужа что-то не ладилось, мог одним «Не суйся под руку» не обойтись, а послать в такие дальние дали, что назад дороги не найдёшь.
В избушку идти не хотелось. Прошлась немного вперёд и присела на обочине на пожухшую траву. Но ожидание не то что не затянулось, а даже и не началось. Вдруг ребята выскочили из-под избушки и побежали к ней. Следом появился всклокоченный Филантей.
- Давайте, живо в дом! – выкрикнул и снова скрылся под избушкой.
Лукерья вскочила на ноги, не понимая, что происходит.
- Что-то под землёй движется, – выдохнул Тимур.
Тут Лукерья ощутила лёгкую дрожь земли. Егорушка прижался к ней, а Тимур перешёл на другую сторону дороги. Дрожь усиливалась. Это ещё что такое? Ощущение приближения тяжёлой гусеничной техники. Но дорога-то прямая, просматривается что вперёд, что назад на пару километров. Но дрожь надвигается и не вдоль дороги, а на пересечение. И как раз, где они находились. Лукерья осмотрелась – ни справа, ни слева движущихся объектов не видать. Местность голая, даже кустиков нет. Неужели и впрямь под землёй?
Матвей крутанулся вокруг ног Лукерьи, мявкнул жалобно и помчался в избушку. За ним полетел Артик.
Филантей снова выскочил из-под избушки с гаечным ключом в руке, махнул, чтоб заходили в дом, а сам опять нырнул под избушку.
В метрах десяти от дороги, против них земля начала пучиться. Тимур склонился, рассматривая, потом попятился. Сухая земляная корка трескалась, рассыпалась, образуя холмик диаметром более метра. Из лопнувшего холмика показалась лысая черепушка с мотающимися на макушке туда-сюда метровыми гибкими «усами», как у жука-короеда, затем хитиновый лоб.
- Бабуль, там кто-то лезет! – выкрикнул Егорка и крепче прижался к Лукерье.
- Беги в дом, – подтолкнула Лукерья внука. – Тимур, забери его! Идите в дом.
- Ба, а ты? – с тревогой посмотрел на Лукерью старший внук.
Он уходить не собирался. Ещё бы! Тут такое, а он уйдёт?! Лукерья же не уходила, боясь оставить Тимура одного, непонятно с чем-то или кем-то. Хотя и понимала, что любопытство ещё никого до добра не доводило.
Лезло медленно, с видимым трудом, словно сквозь камни, а не мягкий грунт, пробивалось. Но вот на поверхность пробилось полголовы. Головы огромной, немногим меньше метра в диаметре. На лбу чётко очерченная круглая метка с чайное блюдце.
Надо бы не то что уходить, а убегать, чтоб только пятки сверкали. Но Лукерья двинуться с места не могла, чувствуя, что ноги приросли к земле, по коже пупырышки выскочили, корни волос больно зачесались. Внуки, похоже, испытывали тоже самое. Они ещё не сталкивались с настоящей бедой, кроме тех разбойников от коих удрали на избушке, да ночи в шуршевой пустыне. А тут…
Оно лезло. Уже и выпуклые чёрные глаза показались. «А на лбу-то у него что? Никак третий глаз. Зачем?».
- Ба, – прохрипел Тимур, – ба, это кто же лезет?
- Какое-то гигантское насекомое-чудовище. Бегите в дом.
- Ноги к земле приросли, – простонал Егорушка.
Показался круглый приплюснутый нос с двумя продолговатыми ноздрями. Ноздри расширились, принюхиваясь. Два чёрных глаза вращаются, осматриваясь. Но он ещё лезет, и земля тихонько дрожит.
Голова, вдруг, выскочила из земли, словно пробка из бутылки, и стала поворачиваться на мощной шее из стороны в сторону вокруг оси на сто восемьдесят градусов. Под носом у чудовища, как и должно быть у насекомого, располагались мощные жвала, перекрывающие пасть. Огромная пасть распахнулась четырьмя «лепестками». Из пасти резко дохнуло смрадом, что привело Лукерью в чувство.
«Но куда прятаться? В избушку? Да это чудовище поднимется в пол роста и навалится на их укрытие, раскатав по брёвнышку. Но, ведь, есть же многофункциональные предметы, по мысленному приказу, то есть по желанию, превращающиеся во что угодно. А во что? Вот! Оно самое! У Силантия Григорьевича ружьё было охотничье. Хорошее ружьё. Он с ним даже на медведя ходил. Самодельным жаканом заряжал. И я несколько раз с ним на болото ходила, уток мы хорошо помногу добывали. Всю зиму я, нет-нет, да уточку запекала. Жирнючие кряквы были».