Просто, жутик не стал ждать от меня извинений, он возмутился сразу.
Обиженно рыкнув, что-то худое и угольно-черное, плохо различимое в густых вечерних сумерках, бросилось на меня, отшвырнуло в сторону котелок и хорошенечко вгрызлось в руку, которой я чудом успела прикрыть лицо.
Не привычная к тому, что из кустов на меня бросаются всякие тощие ужасы, я растерялась и отпор дать не смогла. Больно приземлившись на попу, я несколько мгновений тупо разглядывала его лысую голову. Боль пришла не сразу.
Не серьёзный и почти нежный шлепок по уху, зубастый кошмар проигнорировал, с рычанием вгрызаясь в моё свеженькое, вкусненькое мясцо. И визг мой оставил его совершенно равнодушным.
Его, но никак не впечатлившихся моими криками чертей.
Пока я пыталась вырвать свою руку из очень острых зубов, упираясь дрожащей ладонью в холодный лоб урчащего чудовища, хвостатые сноровисто пробирались ко мне. Всего несколько метров по кустам для них оказались очень длинной дорогой.
Первым показался Вэлах. Бесшумно выскочив из кустов, он очень угрожающе полыхнул золотистым взглядом, впечатлил этим только меня и сразу же попытался отодрать от моей руки целеустремленного зубастика.
К тому времени я уже не визжала, только сипела, чувствуя как из моей руки, в прямом смысле слова, выгрызают кусок мяса. От острой, нестерпимой боли в голове оглушающе звенело, рука горела огнём и на тихие ругательства сиятельства я не обращала особого внимания.
А чёрт ругался, глухо, неразборчиво, но очень эмоционально. Подоспевший следом, Мелор, тоже ругаться начал, как только в ситуации разобрался и рассмотрел, что так увлеченно меня ело.
— Снимите это, — просипела я, сквозь слёзы следя за тем, как чудовище, отмахиваясь от чертей свободной рукой, которой оно не цеплялось за меня, и ногами, тонкими, сгибающимися под невероятными углами, пытается поскорее отгрызть от меня кусочек, чтобы сбежать и спокойно пережевать часть меня в тихом месте.
Я была очень против, но забыла об этом, стоило только жутику мотнуть головой. Ткань рубашки затрещала, а из меня, кажется, все же вырвали кусок мяса.
Умудрившийся оторвать от меня это чудовище, Вэлах брезгливо отбросил его в сторону и даже не обратил внимания на гневное шипение и шорох кустов.
Так и не успевший мною поужинать, жутик поспешно ретировался.
Рука горела, было такое чувство, словно под кожу тонкой, острой иглой расплавленного огня впрыснули и он быстро, с явным удовольствием расползается по руке от места укола.
В ушах бился пульс, отдаваясь быстрой, болезненной дробью в висках и идея с расплавленным огнём совсем не казалась бредовой.
— Варь, — появившееся в расплывающейся тьме, нечёткое лицо обеспокоенного Мелора, ненадолго отвлекло меня от боли, — очень больно? Голова кружится? Тошнит?
— Конечно, ей больно, — проворчал Вэлах, потеснив моего босса, — и если ты сейчас же что-нибудь не предпримешь, мы потеряем ещё одного читающего, так и не доставив его во дворец.
Мою пожеванную руку дернули вперёд и чуть вверх, поворачивая так, чтобы место укуса было хорошо видно.
Проделано это было не очень аккуратно и боль, притаившаяся было во время их недолгого разговора, взорвалась новыми красками.
— Уууй, — слёзы из глаз все же брызнули, — сссадисты.
— Варь, почему из всех видов нечисти, обитающих в этом лесу, ты нарвалась именно на ядовитую? — босс мой был очень недоволен. А я начинала злиться. Мне было больно и уже почти страшно. Потому что тонкие, зеленоватые нити, протянувшиеся под кожей от места укуса, я все же рассмотрела. И выглядели они по-настоящему пугающе.
— А предупредить, прежде, чем за водой посылать, вы могли? — я ещё не рычала, но была почти готова к этому, — что-то вроде: Знаешь, Варенька, ты по кустам лазь осторожней, и котелком размахивай аккуратно, тут такие чуды-юды живут, что обратно к месту стоянки ты можешь попасть без котелка и по частям.
Монолог мой злобный вытянул последние силы. Сдавленно всхлипнул, я попыталась потерять сознание.
— Не смей! — По щеке похлопали холодной ладошкой и тряхнули за плечо. Спасибо ему большое, что за здоровое. — Сознание потеряешь, когда можно будет! Сейчас нельзя. Варвара!
Сиятельство было очень недовольным, но меня это волновало мало, я не хотела выполнять его приказы, не хотела смотреть на свою покусанную конечность и принимать во всем этом участие тоже не хотела.
Мне было больно и я планировала уйти туда, где это будет уже не важно.
Не дали. Мелор, которому человеколюбие было вообще незнакомо, чуть надавил на край раны, с интересом рассматривая темную, густую кровь, ленивую и вязкую, с трудом вытекающую из раны.