— Я бы с удовольствием на это посмотрел, — заметил Инор, окинув мою пошатывающуюся фигуру задумчивым взглядом, — но нужно успокоить человеческого купца.
О том, что успокоится купец вряд ли, если за эту непростую миссию возьмется тот, кто его пугает, Инор как-то не подумал.
Когда дверь за командором закрылась, а Мелор вдоволь налюбовался на меня, очень медленно и очень кровожадно рукава закатывающую, то задал самый правильный вопрос из всех возможных:
— Варя, что ты делаешь?
— Ещё ничего, но сейчас устрою тебе сеанс эпилящии. У тебя ещё долго волосы расти не будут, — представив его лысую голову, которая станет ещё ушастее, я невольно умилилась. Боссу, конечно, такая прическа не пойдёт, но кого это волновало?
Точно не пьяную меня. И очень жаль, что я пьяная была.
Была бы трезвая, то сообразила бы, что чёрт быстрее, сильнее и вряд ли разделяет мои планы по поводу его прически. А это значит, что действовать нужно обманом.
Но я же была пьяная. Мне же море по колено и босс — не серьёзный противник, а так, бесправная жертва. И не подумала я как-то, что жертва может ещё и сопротивляться.
В моём понимании она должна была покорно сложить лапки и только рыдать, пока я таскаю ее за волосы.
Рыдать Мелор не стал, чем очень меня озадачил. И ещё больше озадачил, когда нагло скрутил, так и не дав дотянуться до его косы.
— И что мы будем с тобой делать? — мрачно спросил чёрт, сжимая меня в объятиях. Возможно, мне было бы не так плохо, если бы босс мой хоть иногда думал и не давил так несчастному и нетрезвому работнику на живот.
Но Мелор не думал, приподняв над полом, он очень увлеченно сжимал меня, выдавливая воздух, обед и все пять кружек самогона.
— Отпустим, — просипела я, чувствуя себя глубоко несчастной. Говорить приходилось сквозь зубы. Были у меня вполне законные опасения, что попрут из меня далеко не слова, стоит только рот пошире открыть.
— Только после того как ты объяснишь своё поведение.
Объяснение моё было коротким и очень емким. Я угрожающе булькнула. Первым на свет рвался обед.
Поняв все по своему, чёрт скорбно вздохнул:
— Холодный душ.
— Не надо.
Но меня уже не слушали, меня выносили в коридор.
Такой несчастной я себя в последний раз чувствовала...да минут десять назад и чувствовала. До того, как захмелела и решила мстить.
И вот, чувство это вновь вернулось. На этот раз я была особенно несчастной.
И стала ещё несчастнее, когда оказалась в собственной ванне, в собственных
— Я ж тебя теперь точно покалечу — стуча зубами бессовестно угрожала я. С суровой действительностью меня мирило лишь то, что босс мой бессовестный, тоже порядком пообмок, пока пытался удержать меня под душем.
— Значит продолжим, — решил чёрт и вновь потянулся к вентилю.
— Не надо! Я уже нормальная!
— Я не был бы так уверен, — ровно заметил босс, — что ты устроила в кабинете? Ты должна была на них потренироваться, а не позорить себя, меня и Вэлаха заодно.
— Я не виновата, что для тренировки ты выбрал самого мерзкого подопытного из всех возможных! И у Вэлаха дурное настроение было, а ты вообще был усталый и тоже злой. И никто меня не предупредил, что придётся работать в таких условиях. А запах паленой шерсти и чего-то прокисшего сочетается плохо. Ты мне вообще благодарен должен быть, что меня прямо там не вывернуло! — выпалила я, глядя в прищуренные гляделки босса. Простояли мы так с минуту и я не выдержала первой, — вытащи меня отсюда, пожалуйста. Холодно.
— Варенька, а скажи-ка мне, будь добра, как ты думаешь, что я сейчас с тобой сделать хочу? — угрюмо поинтересовался он, всем своим видом показывая, что вытаскивать меня из ванны — последнее, что он хотел бы сейчас сделать.
К черту я потянулась неуверенно, даже робко, не очень желая его сейчас чувствовать. Были у меня подозрения, что не понравится мне знание того, какие эмоции он сейчас испытывает.
Опасалась зря. Запах пыли в данной ситуации оказался даже приятным. Глубоко втянув воздух и прикрыв глаза, я призналась с дебильноватой улыбкой:
— Свернуть мне шею и больше не мучиться. Меня, кстати, тоже желание преследует. Только у меня точно не получится тебе шею свернуть, — открыв глаза, я тоскливо призналась, — и это меня очень печалит.
— Варь, что происходит?
— Правда интересно? — мрачно поинтересовалась я, продолжая следить за чертовыми эмоциями. Перед глазами мягко вспыхнул бледно-зеленый цвет беспокойства и сиреневый — напряжения. По ванной поплыл терпкий запах трав.