Поддерживать престиж китайской державы в далеких водах Западного океана (так китайцы называли все моря к западу от Калимантана) было чрезвычайно трудно. Так, Чжан Юань-чжан вынужден был ограничиться бессильными угрозами, когда на восточной Суматре беглый китайский каторжник захватил власть в одном мелком княжестве и стал промышлять морским разбоем, грабя китайские корабли.
Кроме того, далеко не безопасно было совершать длительные рейсы в Западном океане, не имея там собственных опорных баз, где мореплаватели всегда могли бы пополнить запасы продовольствия, пресной воды и топлива и не платить пошлины местным мздоимцам.
Трудно было навести порядок на Южноазиатском морском пути, послав в малайские моря одну или две эскадры. Такие эпизодические операции не могли принести Китаю никакой пользы, и в Китае понимали, что нельзя резать кисель ножом.
Чтобы прочно утвердиться на Южноазиатском морском пути, необходимо было установить над ним действенный контроль, основать ряд опорных пунктов и баз на берегах Явы, Малаккского полуострова, Суматры и Цейлона и систематически поддерживать с этими базами связь.
Это была нелегкая задача и разрешена она была в начале XV века при третьем императоре Минского дома Чэн-цзу (1403–1425) великим флотоводцем Чжэн Хэ.
Облачный юг
Юньнань — «Облачный юг» — одна из самых южных земель Китая. На ее западных рубежах поднимаются убеленные вечными снегами хребты, которые широкой дугой охватывают Тибет — высочайшее на земле нагорье. Пики этих гор выше Монблана и Казбека, и их склоны прорезаны глубокими долинами рек, истоки которых лежат далеко на севере, в Куньлуне. Здесь рядом протекают три великие реки — Янцзы, Меконг, Салуэн; пути этих рек ближе к южной границе Юньнани расходятся широким ребром; Янцзы, кормилица Китая, круто поворачивает на восток, к Восточно-Китайскому морю, Меконг течет на юго-восток и, орошая земли Лаоса и Камбоджи, впадает в Южно-Китайское море, Салуэн устремляется прямо на юг в Бирму и к Индийскому океану. В юньнаньских горах зачинаются младшие сестры Янцзы, Меконга и Салуэна— Красная и Черная реки.
К исполинскому горному поясу примыкает обширное Юньнаньское нагорье, которое становится все ниже и ниже по мере приближения к восточным границам Юньнани. Густая сеть рек глубоко врезывается в это плато, поднятое над уровнем моря на высоту Карпат и Уральских гор, Течение рек здесь стремительное, их ложе образует бесчисленные пороги, порой они пробивают себе путь через ущелья и каньоны с обрывистыми склонами головокружительной высоты. Кое-где небольшие речки внезапно исчезают: их поглощают подземные каналы, которые, словно ходы гигантских кротов, пронизывают массивы известняков. Повсеместно на этом плато рассеяны озера.
Северный тропик пересекает Юньнань, но высота умеряет тропический зной. На Юньнаньском нагорье суровые таежные леса с елью, лиственицей и пихтой прочно занимают самые высокие участки. Чуть ниже ель сменяется дубом, грабом, сосной, еще ниже к ним примешивается куннингамия и тиковое дерево, а на дне долин и глубоких котловин тропический лес, густой, непроходимый, с зарослями бамбука, фикусами, магнолиями, сандаловым деревом, царит безраздельно. Таким образом, Сибирь и Индия уживаются здесь бок о бок: под таежными владениями медведей и рысей, в непроходимых джунглях обитают слоны, тапиры и тигры.
В этом краю человек всегда стремился осесть не в речных долинах, а в просторных впадинах озер. Лучшие земли, давно отвоеванные у леса, лежали на берегах и на широких террасах озер Дяньчи, Фусяньху, Эрхай в восточной части Юньпаньского нагорья. Но удобных земель было мало. Даже в наше время только шесть процентов площади используется здесь в земледелии, даже сейчас в этой области, которая по размерам превышает всю Италию, проживает лишь немногим более пятнадцати миллионов человек — цифра, ничтожная в масштабах Китая. Юньнань издревле заселили некитайские народы. Здесь была родина народов тай, которые впоследствии заняли бассейн Менама и прочно утвердились в Сиаме. Здесь жили и живут поныне народы цзинпо, мяо и др. Здесь с VII по XIII век располагалось мощное царство Наньчжао, которое вело успешные войны с Танской империей и лишь номинально числилось вассалом Китая.
Через Юньнань, край бездорожный, землю, где редкие селения связаны были между собой лишь вьючными тропами, проложенными вдоль крутых склонов ущелий, издревле проходил очень важный транзитный путь из Гуандуна в Бирму; за обладание этой трассой Китай вел постоянные войны с теми царствами, которые владели юньнань-скими землями.
Хубилай, желая завоевать весь Индокитай, бросил огромные армии в Юньнань, преддверие Бирмы и Лаоса, разгромил властителей Наньчжао, уничтожил эту державу и покорил ее владения. Монголы согнали в малярийные трясины и оттеснили высоко в горы коренных жителей и овладели их лучшими землями. В Юньнань был открыт путь китайским переселенцам, и вскоре на берегах Дяньчи и Фусяньху появилось множество китайских селений; рис и чай завоевали здесь обширные приозерные террасы, старый город Куньмин на высоте двух тысяч метров близ северных берегов Дяньчи стал столицей новой провинции Серединной империи. Здесь добывали серебро, олово, медь — недра Юньнани были несметно богаты.
Километрах в шестидесяти к югу от Куньмина над озером Дяньчи стоял небольшой город Куньян. Расположен он был на бойком месте — на большой бирманской дороге, в двадцати днях пути от Гуанчжоу и в нескольких переходах от границ Бирмы. Куньян после монгольского завоевания стал центром чжоу, округа или уезда; здесь была резиденция окружных властей, здесь обосновалась колония китайских купцов, а в окрестности сеяли пшеницу и рис китайские крестьяне-переселенцы. И в самом Куньяне и в его окрестностях, на берегах Дяньчи и в горах, жили «тумень» — люди племен мяо и цзинпо. Они говорили на языках, непонятных китайцам, и с недоверием относились к пришельцам с севера. Тогда этих аборигенов Юньнани было здесь во много раз больше, чем китайцев.
Чжэн Хэ вступает в жизнь
Должно быть с монгольским войском пришел в Куньян во второй половине XIII века некто Бань Янь. Кем он был, что делал в Куньяне — не известно. Мы знаем лишь — об этом свидетельствует эпитафия на могиле отца Чжэн Хэ, — что этот Бань Янь был прадедом великого мореплавателя.
Близкое по звучанию имя Байян весьма нередко встречается в истории завоевательных походов Чингис-хана и его преемников; так, в частности, звали одного из наиболее выдающихся полководцев Хубилая, но был ли прадед Чжэн Хэ монголом — сказать трудно. Дед и отец Чжэн Хэ жили в Куньяне и — чрезвычайно любопытная подробность, отмеченная в той же эпитафии, — оба они носили звание хаджи. А так и поныне называются пилигримы, побывавшие в Мекке. Следовательно, и сам Чжэн Хэ и его родители были мусульманами.
По всей вероятности, отец Чжэн Хэ служил мелким чиновником в одном из окружных присутствий Куньяна. Имел он шестеро детей и весьма скудные достатки; к тому же в те годы, когда родился Чжэн Хэ, а дата его рождения это 1371 год, жизнь в Юньнани была беспокойной.
На этой южной окраине Китая еще удерживались монгольские наместники, которые вели борьбу с Минской империей. В 1381–1382 годах Юньнань была завоевана войсками Чжу Юань-чжана. При вторжении минских войск весь район Куньмина и Куньяна был совершенно разорен. В 1382 году отец Чжэн Хэ умер, и семья осталась без кормильца. Видимо, в это тяжелое время и постигла Чжэн Хэ непоправимая беда: мальчика продали в рабство и оскопили; затем он попал в Пекин ко двору одного из сыновей Чжу Юань-чжана, великого князя (яньвана) Чжу-ди, и спустя несколько лет стал его главным евнухом.
Обычно наиболее способные юноши-евнухи, которые попадали ко двору, предназначалршь либо для канцелярской, либо для военной службы. Вероятно, путь в канцелярию был закрыт для Чжэн Хэ — современные китайские историки пришли к заключению, что великий мореплаватель в молодости не получил образования. Естественно поэтому, что он не мог стать без надлежащей подготовки (а в китайских условиях она отнимала долгие годы) чиновником. Надо думать, что это пошло на пользу Чжэн Хэ: его миновала каторжная участь писцов императорских канцелярий, его не иссушили изнурительные труды в пекинских бюрократических заповедниках.