— Бренна. — Бабка обняла ее и баюкала, как маленькую. — Я знаю, детка, что ты вышла из организации, и с уважением отношусь к твоему решению — ты ведь сама знаешь. Но ты нужна нам, детка, и это не просто просьба Cumann Na Mbann или временного крыла… Руководство оранжистов само обратилось к нам — к Провос, я хочу сказать. Один из их людей съехал с катушек и скрылся, угрожая уничтожить Британию.
Она потрясенно уставилась на бабушку.
— Да, милая моя, это настолько серьезно. Он пытается предотвратить выборы — он понимает, что на этот раз у католиков большинство, и он обещает геноцид — не только ирландцам-католикам, но всем ирландцам. За предательство. Оранжисты напуганы, милая моя, и они не могут найти его.
— А вы нашли? — пробормотала она перепуганным детским шепотом.
— Нашли. И если только, детка, правда то, что рассказывают о той лаборатории, куда он устроился, он сможет уничтожить всех нас — всех на этой проклятой планете. Миллиарды невинных душ.
Она так и продолжала, дрожа, сидеть в бабкиных объятиях, пока та объясняла ей, почему они не могут просто ликвидировать его, послав боевую группу. Ничего, ни малейшего слуха — вообще ничего, что не выглядело бы как заурядный несчастный случай. Но прежде они должны удостовериться. Реальна ли угроза? Имеет ли разработка шансы на успех? И если имеет, далеки ли разработчики от цели? И буквально единственным человеком в Ирландии, способным проникнуть в лабораторию так, как это уже сделал этот оранжист, была Бренна МакИген.
— Они делают все, что могут, детка, — и наши, и оранжисты. Они боятся его, Бренна, — боятся человека, которого сами породили, а теперь должны остановить. Но они не могут сделать это сами. У них нет никого с подходящей для этого научной квалификацией. А если бы и был, тот тип запросто узнает его и спихнет невзначай с какой-нибудь скалы. Тебя мы туда устроим, Бренна. Только ты и никто другой может выявить правду и остановить его.
Надо же, какая ирония: впервые в истории отношений протестантов и католиков в Ирландии оранжисты добровольно пошли на сотрудничество с «временными» из ИРА. И потребовалось для этого осознание того факта, что они спустили с поводка существо, готовое уничтожить весь мир — включая оранжистов, превративших его в орудие уничтожения, — только бы отомстить католикам и британцам, которые «предали» его.
Седрик Беннинг — разумеется, его звали совсем по-другому, но так звалась его тщательнейшим образом продуманная легенда, — был хладнокровен, гениален — и совершенно безумен. Отказаться от этого задания она не могла. Его необходимо было остановить. Поэтому она приехала в Шотландию (она даже не пыталась представить себе, какие связи пришлось пустить в ход, чтобы устроить ее сюда), и опознала Беннинга, и подтвердила степень угрозы — смертельной! — а теперь появился этот капитан С.А.С., который ничего этого не знает, и каждый его взгляд в ее сторону не оставлял ни малейших сомнений в том, что первое место в списке подозреваемых уготовано ей.
А как же иначе? Она ирландка, не так ли? Этого более чем достаточно, чтобы каждый уважающий себя британец ненавидел ее или по крайней мере не доверял — с учетом обстоятельств. Да что там, к концу импровизированной лекции Милонаса все до одного ее коллеги начали тревожно коситься на нее. ИРА, говорили эти их взгляды, ИРА угрожает нам и нашим близким, а ты, видит Бог, ирландка… И ведь не могла же она встать и заявить: «Да, друзья мои, вы абсолютно правы, я самая что ни на есть ИРА, и я единственная, кто стоит между вами и катастрофой такой чудовищной, что вам и не снилось…»
Признание не дало бы ей ничего, кроме билета в один конец — в тюрьму, а тот, которого она должна была остановить, остался бы на свободе, вольный делать все, что ему заблагорассудится. Интуиция — а с интуицией у Бренны всегда все было в порядке — твердила… нет, визжала, что теперь, когда за дело взялась С.А.С., нельзя терять ни минуты. Правда, тут интуиция вступала в спор с логикой. Логика говорила, что ей лучше не дергаться, держаться своей не очень-то убедительной легенды и отвечать на все подозрительные взгляды С.А.С. милой улыбкой. Однако она больше верила интуиции. Он сделает ход сейчас и сделает все так, чтобы подозрение пало на тебя. И что ты, Бренна, с этим поделаешь, а?
Она повернула ключ в замке зажигания, задним ходом вывела машину со стоянки и направила ее в сторону лаборатории. Что бы он ни задумал, он совершит это сегодня ночью. Конечно, останься она в пабе на глазах у кучи свидетелей, она получила бы стопроцентное алиби… но что смысла для нее в этом алиби, если он тем временем взорвет к чертовой матери будущее? Она подумала о Теренсе Беккете, сидевшем в одиночестве в лаборатории, работающем как каторжник над подготовкой нового путешествия во времени, и ее пробрала дрожь.