Это произвело на ее гостью впечатление.
До ужаса эффективная стратегия выживания,пробормотала Бренна. Значит, местное духовенство и кузнецы не слишком-то привечают случайных пришельцев. А как они относятся к купцам-саксам?
Моргана нахмурилась.
Ну, не совсем так, как этого бы нам хотелось. Саксы всегда стараются урвать лучшее из того, что выходит из британских кузниц и стекольных мастерских, а заплатить поменьше — подкрепляя эти свои притязания угрозой оружия, когда мастера недовольны условиями.
Тут им пришлось на время прервать разговор, ибо Ковианна Ним обошла всех советников и военных в зале и теперь приближалась к ним.
— Все ли в порядке с Анцелотисом? — спросила она негромким, чуть вкрадчивым голосом. Впрочем, это не производило вполне естественного впечатления, ибо Моргана ясно дала понять, что помощь Ковианны не слишком необходима и не слишком желанна.
— В порядке, — кивнула Моргана. — Ему повезло, что они были так близко от Кэр-Удей, когда с ним случился приступ.
— Воистину так, — улыбнулась та. — И повезло, что рядом оказались столь искушенные целители.
Моргана беззвучно ощетинилась — скорее, движением ресниц, чем губ. Ковианна подобрала подол своего белого платья и подвинула стул к огню, без спроса включаясь в их беседу. Усевшись, она перекинула свои длинные светлые волосы через плечо и принялась заплетать косу.
— Разумеется, я проделаю с Анцелотисом весь остаток пути до Трепейн-Лоу или Кэрлойла, куда бы он ни направлялся, — Ковианна снова улыбнулась, блеснув зубами, — дабы быть спокойной, что о нем заботятся наилучшим образом.
Арториус поспешил вмешаться в разговор, пока Моргана не успела откликнуться на это заявление какой-нибудь колкостью.
— Мы высоко ценим этот твой жест, Ковианна Ним. А направляемся мы в Кэрлойл, а не в столицу Гододдина. Как поживает твоя семья?
— Благополучно. Спасибо за заботу. — Она коротко покосилась на Моргану. — Я часто переживаю из-за всего того, что выпало на твою долю, Моргана, по вине моей семьи. Ты тоже едешь на совет в Кэрлойл?
Моргана кивнула:
— Еду. Мои сыновья догонят меня там.
Ковианна тоже кивнула — наверное, решив, что пока шпилек достаточно.
— Я также сочувствую тебе в постигшем тебя горе… и рада тому, что за Анцелотисом есть кому ухаживать. — Она снова блеснула ослепительно белыми зубами. — Кстати, если уже на то пошло, я жду не дождусь новой возможности поучиться у Эмриса Мёрддина… если у него, конечно, найдется для меня время.
Ну, если вспомнить, каким болваном выставил себя Эмрис Мёрддин в прошлый раз, когда Моргана застала его в обществе Ковианны Ним, Моргана не сомневалась, что премудрый друид уж как-нибудь найдет время для урока… пусть ему даже придется пожертвовать для этого сном. Тем более что уж о сне мужчина в обществе Ковианны Ним наверняка думает меньше всего.
— Я не видела твоего племянника, Моргана, — заметила Ковианна, обводя взглядом залу, по углам которой продолжали кипеть серьезные споры.
— Медройта? Конечно, он здесь.
— Это я послал его, — снова вмешался Арториус. — С поручением к кавалеристам. Выделить охрану для сыновей Морганы.
— И как поживает сын Маргуазы? Я давно его не видела.
Моргана застыла, не в силах не то чтобы ответить — даже вздохнуть от ярости.
Арториус тоже побелел как мел.
— Мы не будем говорить об этой поганке-отравительнице! Пока я здесь — не будем!
Глаза Ковианны изумленно расширились.
Арториус с видимым усилием взял себя в руки.
— Ее казнили, покарав по заслугам, — а я не из тех, кто позволяет дурно говорить о людях королевской крови! Я не желаю, чтобы имя ее поминалось в моем присутствии. Тебе это ясно, Ковианна Ним?
Ковианна скромно потупилась под его испепеляющим взглядом; выражение лица ее, однако, скрывало больше, чем открывало.
— Прости меня, Арториус, — промурлыкала она с благостной томностью выпустившей когти горной рыси. — У меня и в мыслях не было ни оспаривать твои указы как дукс беллорума, ни высмеивать их. Просто Маргуаза значила многое и для многих. Я всего-то хотела спросить, здоров ли ее сын. В последний раз, когда я видела его, мальчик был совсем еще юн.
— Он до сих пор юн, — холодно произнесла Моргана, — хотя и не так юн, как тебе, возможно, кажется, — и вполовину не так заносчив, как его мать. Буду очень тебе признательна, если ты не будешь говорить с ним о моей развенчанной сводной сестре.
Синие глаза Ковианны вспыхнули затаенной ненавистью.
— Конечно, не буду, королева Моргана. — Она доплела свою толстую, медового цвета косу и встала. — Я покину вас на ночь. От Кэр-Удея до Кэрлойла путь неблизкий, и всем нам нужно выспаться перед дорогой.
Она попрощалась — почтительным кивком с Арториусом, чуть менее почтительным с Морганой — и вышла, подобрав подол платья, вновь провожаемая взглядами всех собравшихся. Моргана с трудом удержалась, чтобы не зашипеть от раздражения. Провести весь остаток пути в обществе Ковианны Ним? Она недовольно выплеснула остаток вина из кубка в огонь и встала.
— Как бы ни мерзостна была мне мысль о том, чтобы согласиться хоть в чем-то с этой тварью, она права: нам нужно выспаться. Вряд ли можно сделать для Анцелотиса более того, что я уже сделала, так что я, с твоего позволения, братец, пойду.
Арториус положил руку ей на плечо.
— Не давай ей язвить тебя так, Моргана. Она завидует — так ведь в том, что касается тебя, есть чему завидовать. И все же… Ты ведь знаешь, я не позволю, чтобы кто-либо причинил вред тебе или кому-то из твоих.
На глаза ее навернулись слезы.
— Знаю. И благодарна тебе за это.
Она поспешно вышла из залы, пока Арториус — или кто-нибудь еще — не заметил этих слез.
Глава пятая
Сознание возвращалось к Стирлингу медленно. В голове все еще крутилась последняя мысль, которую он помнил перед тем, как отключиться: вот бы это оказалось просто кошмарным сном…
К сожалению, запахи, звуки и прочие ощущения, доносившиеся до него со всех сторон, ничем не напоминали двадцать первый век.
Что ж, не повезло. Все было слишком реальным.
Стирлинг открыл глаза и обнаружил, что лежит ничком на меховом тюфяке, набитом соломой; он уже смутно запомнился ему по тем полным смятения минутам, что последовали за его прибытием в шестой век. Кто-то укрыл его еще одной шкурой вместо одеяла. Сон его представлял собой адскую смесь картин: конный бой, мужчины в кожаных доспехах поверх грубых шерстяных одежд, умирающие под ударами мечей; пылающий Белфаст, боевики оранжистов, хладнокровно стреляющие в женщин и детей; взмахи тяжелых копий, толпа мужчин с разукрашенными синей татуировкой лицами, наваливающаяся на упавшего всадника; брызги алой крови на грязном, истоптанном поле, на обшарпанном столе, на мостовой Клонарда…
Он отогнал от себя все эти угнетающие воспоминания и принялся осматривать помещение. Отделка стен оказалась качественнее, а потолок выше, чем он ожидал. Метра три на четыре в плане. Белый штукатурный потолок потемнел от копоти, источником которой были скорее всего несколько висевших по углам глиняных светильников. Фитили были прикручены, заливая комнату неярким золотистым светом. Пол был самый заурядный, каменный, — зато плиты его были подогнаны друг к другу с изрядной тщательностью. Известковая штукатурка на каменных стенах украшалась фресками со сценами охоты.
Стиль напомнил римские фрески, что его изрядно удивило. Во всем шотландском Лоуленде не оставалось памятников римской культуры; по крайней мере он ни о чем таком не слышал. Да, вдоль Стены Антония и хребта Гаск сохранились остатки небольших крепостей и сторожевых башен, и еще одна цепочка таких же протянулась вдоль Стены Адриана в пограничных графствах… но вилл, да еще с фресками… Такого он не помнил. Куда же он в таком случае попал?