Рука в кожаной перчатке двинулась, Молли услыхала, как внутри камеры негромко шелестят зубчатые шестерёнки.
«Их не смазывали, — подумала она. — Давно уже не смазывали. Наверное, некому. Они там все такие важные, ловят тех, у кого проявляется магия, а до шестерёнок в камере ни у кого не доходят руки…»
Она вдруг стала с такой настойчивостью думать об этих несчастных шестерёнках, остающихся голодными без доброго машинного масла, что досмотрщику пришлось повторить ей дважды, что она свободна и может встать.
Домой Молли летела. Слабость из ног ушла, словно… словно по волшебству.
Фанни, конечно, заохала и заахала. Из гостиной появилась мама, выразила некоторое беспокойство. Впрочем, у Молли не было температуры и вроде как ничего не болело.
— А, ну понятно, — переглянулись мама с Фанни. — Идите ложитесь, Молли. Уроки сделаете после, если будете хорошо себя чувствовать.
К вечеру Молли совсем пришла в себя. Она должна, обязательно должна повидать Билли. Он небось уже второй день ждёт её на остатках старой эстакады; она была местом их с Сэмом, теперь, похоже, будет её и Билла…
…Из дома она смогла выбраться только послезавтра. Ничего сверхъестественного с ней за это время не произошло, и Молли слегка воспряла духом. Она осторожно повыспрашивала у папы, что может случиться с теми, кого «отправили на Юг» из — за магии, найденной у кого — то в семье, а когда доктор Блэкуотер выразительно поднял бровь, торопливо рассказала об исчезнувшей Дженни Фитцпатрик.
— Ничего плохого, конечно же, — пожал плечами папа и тотчас принялся немилосердно тереть свой многолинзовый монокль. — Разумеется, у кого нашли магию, тому не позавидуешь: их держат взаперти, в особых камерах… пока магия не достигнет… э — э–э…
— Джон Каспер Блэкуотер! — возмутилась мама. — Зачем вы ведёте с Молли столь неподобающие разговоры?!
Папа немедля смутился и более не продолжал.
С Билли они встретились, когда на Норд — Йорк опять навалилась метель. Зима выдалась куда холоднее и многоснежнее обычного. Билли замотал лицо шарфом, то и дело заходясь в кашле.
— Они забрали Сэмми, всю семью. И отца его тоже, представляешь? Привезли под конвоем.
— Так а у кого нашли магию — то?
Билли только махнул рукой и поспешно спрятал мерзнущие ладони обратно в рукава худого пальто.
— У двоих сразу, представляешь? У мамаши Сэммиума и у его младшего брата.
— Погоди, у Джорджа, что ли?
Билли покачал головой.
— Не смог узнать. Но у кого — то из младших, да. И всех забрали.
— А как узнали — то? — не отставала Молли. — В школе?
— У мамки — то его — на фабрике. Внезапная проверка. Приехало две команды с этими, как их, ну, которые на треногах. Людей просвечивают. Говорят, тогда магия видна становится. А потом, я узнал, и домой пришли и давай всю ребятню просвечивать тоже. Ну и… братца зацепили.
— Это ж жуть какая — то, да, Билли? Живёшь, никого не трогаешь, а потом р-раз — и говорят, что нашли у тебя магию. И… и всё.
— Это как чума красная, — авторитетно заявил Билли, шмыгая носом и безо всяких церемоний утирая сопли рукавом. — Тоже вот живёшь так, а потом р-раз! Сосед, старый Митч, рассказывал: в семьдесят шестом, в Петуарии, народ болел — то ж самое было. Сегодня здоров, завтра кровью харкаешь, а послезавтра и вовсе помираешь. Так что, мисс Молли, ещё что — нибудь для тебя узнать?
— Нет пока, — вздохнула Молли. — Как мама — то у тебя, работу нашла?
— На биржу ходила, — скривился Билли. — Говорят, «мы вам сообщим». Завтра к старым докам пойдёт, там подённую работу найти можно. И я вместе с ней, если ты, мисс, мне ничего не подкинешь. Ты подумай, точно никого поколотить не требуется?
Молли грустно покачала головой.
Никому уже не помочь. Ни робкой, молчаливой Дженни; ни верному Другу Сэму. Остаётся только дрожать, вспоминая яркие пугающие видения — и с «Геркулесом», и с монитором.
И как тогда, на последний проверке — теперь вспоминала она — старший из департаментских… как — то нехорошо он на неё смотрел. Или это уже, что называется, у страха глаза велики?
Мало — помалу приближалось Рождество. Молли старалась в школе — скоро дадут полугодовые табели, а мама не признаёт никаких оценок, кроме «ААЕ»[8], выведенных каллиграфическим почерком миссис Линдгроув.
Билли крутился поблизости, но таким другом, как Сэм, всё — таки не стал. «Геркулес» и «релокация» семьи Сэмми их сблизили, но не до тесной дружбы.
На развалины старой эстакады Молли ходила по — прежнему. Почему — то там было легче справляться с собой, когда тоска становилась совсем уж чёрной.