— Проклятый полубог? — уточнил диор, слышал я что-то такое прежде.
А я головой тряхнула, задумавшись, но рассказов о таком божестве не припомнила. Не слабо братья наказали ослушника — утопили, стало быть. Видать, иначе никак сладить не могли.
После замолчали мои спутники, пошли дальше, каждый в свои мысли погруженный. А я… не заметила от усталости как с тропинки к озеру сбилась. Где я не там свернула среди деревьев высоких? Смотрела под ноги, видела тропку неприметную, а потом она вроде как шире стала, точно люди здесь не раз ходили, а вскоре и деревья расступились передо мной. Я уж решила, что к воде вышла, а очутилась на круглой маленькой полянке. Вскинула голову, моргнула в недоумении и яркий, слепящий глаза свет, вот и все, что успела увидеть. И было то зрелище последним представшим глазам моим в этой жизни.
Очнулась, когда руки ощутила, вокруг тела обхватившие. Глаза раскрыла и увидела снеговолосого над собой. Он сидел, держа меня на коленях, а глядел в другую сторону. И снова вокруг тишина царила, беспросветная, точь-в-точь как на болотах. Я проследила за взглядом эльфийским, и снова в голове помутилось. Не иначе как от усталости упала где-то на полпути, не дошла до озера, а веки смежились, и примерещились мне диковинные сны. Как же иначе мне диор привидеться мог, над моим телом склонившийся. Вот взял он его на руки, поднял с земли обожжённой, и увидела я, как губы мужские шевелятся, а слов не слышно. Пригляделась внимательней, прислушалась, но снова тишина кругом, а рот у диора все двигается, и я как будто разумею, об чем говорит.
— Не сберегли девочку, — он вымолвил, — не защитили. Что это было, Тальраир?
Спросил и метнул взгляд на эльфа, а я глаза быстро прикрыла, испугавшись чего-то. Сквозь завесу густую, рассмотрела, как снеговолосый зажмурился на мгновение. Лицо его, непроницаемое прежде, скривилось так странно, точно укололи больно, прямо под ребра острый нож всадили. Глаза опустил, снова обхватил меня крепко. И губы его странно зашевелились, и слова, которые в голове моей появлялись, совсем на привычные похожи не были, но я и их различала:
— Что же ты наделала, Шеаллин? Я просил подождать, обещал принести для тебя артефакт. Мне лишь нужно было чуть больше времени. Я бы сдержал слово, ты знаешь. Умолял не обращаться к ведьме, а ты… теперь чужая жизнь загублена.
Чудной сон какой-то. Точно я и не я вовсе. И даже понятно, об чем говорит, и про ведьму понятно, и зачем пошла к ней, тоже.
А снеговолосый голову вскинул, на диора взглянул и ответил тому:
— Это невеста моя, дар Астелло. А та другая, элдарка.
Я все из-под ресниц взгляды бросала, то на одного, то на другого, по губам их читала, а в голове картинки проносились.
— Это магия чернокнижников, Тальраир, магия переноса души в чужое тело. Невеста твоя надумала телами обменяться?
— Нет, дар Астелло, она к этой элдарке пошла, чтобы исцеления просить. От рождения Шеаллин даром редким обладает, а вместе с даром и увечьем ее небеса наделили. Глуха она, звуков не различает. Я просил ее подождать, уговаривал не обращаться к этой ведьме. Не зря колдунья с людьми своего круга дружбы не водила, не зря поселилась почти на самом берегу неживого озера. Говорят, прежде жила в поселении, но всю жизнь мечтала в королевство эльфийское попасть. Видимо, нашла способ.
— Мертва она, Тальраир. Если бы Мира на поляне не появилась в этот миг, не нарушила плетение чар, то завершила бы колдунья заклинание и вселилась в тело твоей невесты. А так… так все погибли.
Что-то совсем не по нраву мне этот сон.
— Шеаллин жива, — ответил эльф.
— Я не Шеаллин вовсе, — решилась я голос подать.
Эльф глазищи свои опустил, а меня дрожью пробрало, до сердца до самого.
— Что? — его губы шевельнулись.
— Мира я.
Сказала, на него гляжу, а сама все проснуться желаю.
— Мира?
Диор к нам подскочил, побледневший весь, точно-в-точь цветом с эльфом сравнялся.
Глядели оба на меня, не отрываясь, потом друг на дружку и снова на меня, пока я со всей мочи себя за руку не ущипнула.
— Ох, что ж за сон такой чудной, никак заканчиваться не спешит?
— Это не сон, Мира, — диор к самому моему лицу склонился, а эльф напротив на себе потянул.
— Это моя невеста, дар Астелло! Держись на расстоянии.
— Не твоя уже, Тальраир. Не видишь разве, что произошло? Погибла твоя невеста вместе с ведьмой во время незавершенного обряда, а Миркина душа в западню попалась.
— Ой! — я эльфа обомлевшего оттолкнула, с колен его сползла, встала напротив мужчин коленопреклоненных, с дрожью окинула взглядом две неподвижные женские фигурки: одну знакомую до боли, другую чужую, и… и вновь провалилась в черноту бессознательную.
И кто же настырный такой все отлежаться мне не дает, прижимает к губам твердый край гладкой посудины, вливает в горло горький напиток. С досады даже глаза открыла.
— Вот же диор приставучий!
Кажись, вслух сказала.
— Дуреха, — ответил, — это для тебя Тальраир сделал, душе в новом теле закрепиться нужно.
— Не хочу я здесь закрепляться! — на покрывало меня уложили, на нем же и очнулась, поднялась, чтобы по сторонам оглядеться. Полянка та же, но кроме меня, эльфа и диора никого боле не увидела. — А где…, а я где? Обратно меня верните!
— Успокойся, Мира. Это иная магия, нам неподвластная. Прежнее тело нет смысла держать, не пригодится тебе боле.
— Эртен, — эльф непонятно откуда взявшийся, встал рядом с диором, чтобы мне удобнее было по губам читать, — нет смысла задерживаться здесь. Идемте, куда шли. Я все следы уничтожил, о том, что здесь произошло, никто не узнает.
Посмотрела я на них, и так захотелось, чтобы в руках сейчас лук оказался. Он у меня увесистый, им в самый раз в дурные головы разумные мысли вбивать. Ты Мирка не Мирка больше, тут ничего не поделаешь, а потому пошли дальше, нечего время терять.
— Шеал…, Мира, — эльф тяжело на меня посмотрел, на лицо мое, точно сковорода раскаленная, вздохнул и продолжил, — и правда ничего поделать невозможно, не в наших это силах. Можем здесь сколь угодно сидеть, но толку не будет. По берегу озера кратчайшая дорога к границе. Вспомни, зачем в этот путь отправилась, о тех вспомни, кого предупредить хотели.
— Вот поглядеть бы на тебя в чужом теле, — ответила с досадой, — поменять вас с диором местами, а когда вы со страху разум потеряете, про долг напомнить.
Ох, как я в этот момент Тинара моего поняла. Вот же он бедный! Я пусть и не в зверушку, а тоже обратилась. Мочи нет, как обратно вернуться желаю. Я даже кулаки с силой сжала, пытаясь с собой совладать, а диор с эльфом как отшатнулись разом, точно укушенные. Я даже про желание свое позабыла.
— Что за шутки? — бледные губы диора шевельнулись.
— Это дар ее, — такой же белый эльф ответил, — дар Шеаллин принимать на себя желанный облик.
Я растерялась, вот ничего почти не поняла, зато краем глаза знакомую косу, на грудь свесившуюся, углядела, а еще ладони узкие с мозолями приметными и маленький шрам на запястье.
— Ой! — завертелась волчком, чтобы хоть какую ровную гладь отыскать и на себя взглянуть, а меня снова словили. Эльф крепко держал, чтобы не вырвалась.
— Мира, отпусти этот образ сейчас же, иначе свалишься от потери сил. Шеаллин только на короткое время превращаться может, и каждое обращение лишает ее телесной крепости. Вернись!
Это что же о таком даре своей эльфийки он рассказывал? Откуда-то в голове моей знание было, как обратно вернуться. А стоило свои мысли отпустить, как сознанием чужой разум завладевал, затягивало точно в омут в неродные, не близкие мне воспоминания.