Когда совсем плакать перестала, отпустил король.
— Какой же твой истинный облик? — спросил.
— Тот, что ты видел.
— Его вернуть хочешь?
Просто так спросил, без издевки и насмешки, без гордости затаенной, без позерства, а для меня в этих словах весь мир уместился, весь мой прежний мир!
— Хочу! — на одном выдохе прошептала.
— Тогда останься со мной, Мира, а остальных я отпущу.
И как же теперь называть себя за мысли свои малодушные? Девка дурная, одним словом. Сколько Лик-предатель тогда уговаривал, сколько сердце речами и мольбами рвал, а я ни на шаг от решения не отступилась, твердо оно во мне было, настолько, что даже из дома родного сбежала, добровольно скитаться отправилась.
С тех пор всякий новый день испытание приносил, и каждое сложнее предыдущего. Но ведь проходила их и со всем справилась, так как цель важная стояла — людей спасти от зла неведомого. И снова крепко решение было, но довелось же попасться в лапы к магу подозерному, когда уже почти добрались. Мне в жизни так тяжко «Нет» говорить не было. Этот сердце не рвал, этот его железом каленым жег.
— Нет, — головой помотала и назад рванулась, а он рукой за талию поймал, обратно меня к решетке прижал.
— Отказываешь мне? — спросил.
— Что ж тебе в слове “Нет” непонятно? — а сама гляжу в его глаза и (что же творится-то) наглядеться не могу, уходить не хочу и рваться обратно к чудовищам невиданным совсем не желаю. Не бабское это дело — войны воевать, нам в доме сидеть, своим теплом очаг согревать, чтобы стужей не веяло, чтобы каждому, кто порог переступит, и уютно, и сытно здесь было. И что я женщина слабая отчетливо рядом с королем осознала. Так отчего же для меня долг важнее призвания?
— Пусти, — в лицо ему молвила.
— Не пущу, — и глаза будто темнее при этих словах стали, — останься, Мира.
И ладонь снова к щеке прижал, и лицо к моему приблизил. Я дыхание его ощутила, как будто в вязкий дурман погрузилась и глаза закрыла, когда его губы моих коснулись.
Вновь звезды с нами хоровод водили, а вокруг с ревом срывались вниз водопады, разбивались сотнями брызг, и я на эти капли сверкающие распадалась, все тело моим быть перестало, вся воля в чувствах растворилась.
А потом вдруг рвануло резко назад. Другая ладонь за плечо крепко ухватила и больно дернула, меня от короля отрывая. Я глаза распахнула, а веревка с руки уже вокруг шеи властителя обмоталась и тащит его прочь, и дышать не дозволяет. А он сопротивляется, не поддается удавке страшной и руками за решетку цепляется. Она его душит, а он с меня глаз не сводит. На одну лишь секунду взгляд отвел, за плечо мое глянул, и тогда в его глазах полыхнуло. Взметнулся гнев жарче и опасней самого яростного пламени. Я обернулась, а за мной Тальраир стоит, руки к веревке тянет. Теперь она его воле послушна была и кокетство к королем разводить не думала. Уж как я перед этим ни злилась, а не выходило властителю вред причинить, зато сейчас…
— Задушишь, Тальраир, отпусти!
Не послушал. Ни он не послушал, ни диор, который за плечо меня схватил. Как тянул назад, прочь из комнаты, так и не выпустил, когда сопротивляться начала. А мне страшно сделалось, я прежде эльфа в таком гневе не видела.
— Отпусти, Тальраир!
Привиделось краем глаза, за спиной эльфийской широкой, что рука короля вниз по решетке скользнула.
— Отпусти, — заплакала, и тогда Тальраир обернулся. Увидел лицо мое и кивнул Эртену. Тот меня на руки схватил и бросился прочь из комнаты.
До королевских покоев вмиг добежали, и только когда внутрь зашли, Эртен меня на ноги опустил и, ни слова не сказав, к шару устремился. А я стою, где поставили, и также молча слезы утираю.
Дверь через пару минут снова распахнулась, эльфа нашим глазам явила, который еще стремительней диора в покои ворвался, а следом за ним плетенка сплюснутая вбежала, больше на носилки похожая, поверх них Тинар лежал.
На меня эльф даже не посмотрел, тоже к шару кинулся. Отвернулись они, что-то обсуждая. И пришлось мне облик менять, чтобы слова их расслышать.
— Не работает. Наша магия только зеркало активирует, а портал не открывается, — это Тальраир диору вещал, в то время как Эртен все пытался что-то с шаром сотворить. А потом, голос понизив, он у диора спросил, — что же нити твои не сработали?
— Как и веревка твоя, — огрызнулся Эртен, — но после более мирно добавил, — сама не сопротивлялась, потому защита не активировалась.
И я как почувствовала, сейчас на меня оборотятся. Мигом прежний облик вернула, а они… так только покосились и снова за дело.
— Ничего не сделаете, — тут уже я заговорила, на потуги их глядя. Зло заговорила, с трудом досаду свою поборов. Стоят ведь, отвернулись от меня, без вины виноватой делают. А кому я в чем обещалась? Я даже королю нет ответила, хоть могла бросить все и по легкому пути пойти. Распушили перья, петухи, свое защищать бросились, только меня ни об чем не спросили. Как делить станут, не думали еще?
— Он сказал, что только сам может портал открыть.
Путники хмуро поглядели, но во взглядах усталость проскользнула, и мне вдруг чуточку стыдно сделалось.
— Теперь точно убьет, — это эльф диору сказал, но боле от меня не отворачивался, чтобы понять смогла, — я когда уходил, он за удавку схватился, а та прямо на его шее сгорела.
— Магия к нему возвращается, — я не на шутку перепугалась.
— Раз портал не работает, придется из дворца бежать, но толку от этого, — диор рукой махнул, — в своих владениях все равно отыщет.
А потом они оба, будто окликнул кто, ко входу в покои оборотились.
— Ты защиту поставил, Эртен?
— Долго не простоит. Давай к окну.
— Стойте! — я к шару бросилась, — я попробую. А вы рядом встаньте и Тинара сюда поближе поставьте.
Раздала указания и не стала возражений слушать. Подошла вплотную к зеркалу, положила ладони на его поверхность, и зарябило под ними, помутилась гладь зеркальная и вновь мне берег озера отразила. Тогда я вдохнула воздуха, сколько смогла, зажмурилась крепко и меняться стала.
Плечи вширь раздавались, ноги удлинялись, на руках мышцы крепкие проступали, волосы напротив черными становились и до плеч укорачивались. Меняла я тело свое, женское на мужское, и словно саму себя наизнанку выворачивала. Дар даром, а не парнем уродилась и все законы природные сейчас нарушала, а потому становилось с каждым вздохом все тяжелее. Будто не тянули тело мое и магия облик полубога.
Раскрыла глаза, которые открывать не хотелось, а берег озера передо мной пошел рябью и туманом заволокся.
— Пробуйте! — крикнула.
И диор первым подскочил, руку протянул, а она у него по локоть в шар ушла.
— Давай, Тальраир! — подтолкнул он сперва эльфа, за собой Тинара тянущего, и исчезли двое в молочном тумане.
— Мирка! — диор меня за руку ухватил, потащил за собой, а я стоять уже не могла, и пот градом со лба катился, глаза застилал, но руки от шара не отнимала. Однако ладони сквозь поверхность пройти не могли. То есть и видела, и чувствовала пространство открытое, но войти в него не получалось.
— Бегите, — выдохнула, на колени сползая, — он вас не тронет.
А позади грохот раздался, будто вышибло дверь из стены.
— В себя обращайся! — диор мне закричал, встряхнул за плечи, потому что от боли в теле чужом я уже ничего сообразить не могла. Дальше все перед глазами поплыло. Кажется, видела, как охрана в покои вбежала и король с ними, даже словно бы взгляд его прощальный поймала, потому что рухнула спиной в липкий туман, утянутая руками Эртена. Ведь утратила облик королевский и портал закрываться стал, а диор меня в него втолкнул. И теперь закружило нас обоих, туман воздух в груди вытеснил, стали мы задыхаться, а кругом белым-бело и выхода не видно. Если бы Эртен меня отпустил, я бы так и заплутала здесь, в молочной пелене, задохнулась бы, но он рук не разжимал, хоть и крутило нас обоих нещадно. И когда вовсе темнеть перед глазами стало, обмоталось что-то скользкое и упругое вокруг запястий, а потом рвануло нас обоих и о землю ударило.