Я захрипела, закашлялась, задышала всей грудью. А меня уже кто-то на руки поднял. Я насилу глаза раскрыла.
— Слава небесам, выбрались! — Тальраир прижал меня к себе покрепче. — Я увидел, как воздух сгустился, но мерцания не было, только марево. Тогда указал лианам тебя отыскать, они вас обоих и выдернули. В последний миг наружу протащили, прежде чем окно захлопнулось. Молодец! Молодец, Мира, справилась.
И снова прижал меня крепко-крепко к себе. Но тут перед помутневшим взглядом шатающийся диор возник, потянул эльфа за плечо.
— Уходим, — по губам прочла, — с берега уходим, немедленно!
Тальраир голову поворотил, а я над его плечом разглядела, как забурлило озеро и поднялась в середине огромная волна.
Я так и повисла на руках снеговолосого, не в силах ни двинуться, ни вдохнуть полной грудью, а они бросились в лес, бросились и не добежали. А кто бы добежал, когда ревущий поток хлынул со всей мощью на берег, закрутил, забурлил, вырвал меня из рук эльфа, подхватил бережно, унося прочь, да не унес. Вцепились в руки и ноги все лианы, на берегу растущие, выткались синие нити, протянулись сквозь толщу воды, обнявшую меня со всех сторон, но неведомым образом открывшую лицо. Видела я, как Тальраира било о камни, как Эртена поднесло и приложило о дерево, а дурные эти себя не спасали, сдались на милость бурлящей стихии, а все силы ко мне направили. Вот уж кто в водной толщине задыхался, кого крутило и топило в зеленой волне, кому для вдоха и секунды не было дано. А они не сдавались, ни один, ни второй, пока не подняло меня на недосягаемую для воды высоту, подкинуло лианами и магическим синим свечением, пронесло между деревьями, и волна сильнее взревела внизу, а я из последних сил крикнула:
— Никогда не прощу, если погубишь!
И схлынуло. Мигом и разом откатилось обратно и успокоилось озеро, стало точно ровная зеркальная гладь, а меня вдруг понесло вниз. В последнем усилии хватали за запястья лианы, подхватывали синие ниточки, замедляя падение, пока не зацепило меня крепко за толстый сук, еще и привязало к нему гибкими веточками.
А там, на земле, спасители мои распластались. Кашляли, отхаркивая из нутра воду. Диор пополам согнулся, загребая ладонями землю и уткнувшись в собственные колени. Эльф на боку лежал, точно молодой ствол древесный, что в грозу повалило, и с каждым спазмом вздрагивал только. А я тут наверху как птица на ветке расселась, сама без сил, ни выше забраться, ни вниз спуститься, но от заботы такой плакать хотелось.
— Вот дурни, — шмыгнула носом, — чуть не утопли ведь, окаянные. Чтоб вам на голову по шишке прилетело, извилины в нужное русло направило.
Ругаю их, а сама рукавом, напрочь промокшим, слезы утираю.
Когда уж откашлялись и выплакались все, тогда защитники мои на землю меня спустили. Да и то не сразу. Эльф лианами своими страховал, а диор магией переносил (хотя видела я, как периодически тускнеют синие нити, но тогда лианы крепче в руки и ноги вцеплялись) подальше от берега. И допереносили до крохотной полянки, пока не перестали блики водные мелькать между деревьями. И там только и опустили.
Сами пешком до меня добрели и тоже на землю повалились, вытянулись по обе стороны, один в травку лицом уткнулся, будто силу живительную черпал, другой руки за голову завел и в небо воззрился. Он же первый и подскочил на колени, меч свой хватая. Гляди-ка, и не позабыл оружие неразлучное в королевском дворце. Ко мне склонился, занося острую сталь над телом, закрывая от новой неведомой опасности.
Я голову вскинула, а над поляной ястреб кружит и с каждым кругом все ближе к земле снижается. Снова сердце мое замерло, но выпала из когтистой лапы перчатка знакомая. И тогда положила я ладонь на мускулы напрягшиеся, отвела руки с мечом и на плечо оперлась, чтобы подняться. По-прежнему меня пошатывало, только с этой поддержкой и устояла на ногах и перчатку поднять смогла. Надела ее, широченную, и диору протянула: «Затяни». У него лицо снова будто каменное сделалось, но ничего не отмолвил. Схватился за шнурочки кожаные и подтянул покрепче, завязал узлы и выпустил руку, а я ее тут же в сторону вытянула. Кречет на нее спикировал, будто того и ожидал. Уселся, встряхнулся и клюнул разок перчатку, будто говоря: «Что так долго возилась?», а после распушился и перья принялся чистить.
Глава 15. Не всякая встреча желанной оказывается
Подняла голову, посмотрела на путников своих, таких же как кречет, нахохлившихся, и ответствовала:
— Да чем нам птица зоркая в путешествии помешает?
— Сперва оборотень, потом ястреб, дальше кого приютишь? — зло высказался Эртен.
А меня тут осознание захлестнуло.
— Тинар где? Тальраир, ты его держал?
— Не держал, — эльф на спину перевернулся, но подниматься не стал. — Магию на тебя направил, не до него стало.
— Утоп? — я вскрикнула, так что даже ястреб встрепенулся на руке.
— К плоту привязан был, может вынесло, — ответствовал эльф. Спокойно так, даже мускул на лице не дрогнул.
Глянула на них двоих, и платье в гость собрала, повыше подол поднимая. Собралась бежать сломя голову обратно к берегу, но Эртен дорогу заступил. Встал молча, ладони на рукояти скрестил и глядит хмуро:
— Пойдешь обратно, король под воду утянет.
— Ироды бессердечные, зверушку на произвол судьбы бросили, — топнула я ногой и покачнулась. Еще в себя не пришла, сил едва стоять хватало. Эртен тут же шагнул навстречь, рукой за талию поймал, я на той руке и повисла, но взглядом грозным сверлю, глаз не опускаю.
— Прикажешь мне за зверем обратно идти? — вскинул брови диор и усмехнулся, жестко так, — я в услуги не нанимался, Мира. Защитить тебя долг чести, а вот по лесу носиться в поисках волкодлака недобитого, к той чести никакого отношения не имеет.
И выпустил, взял и отступил, а я не удержалась и шлепнулась на траву, но почти удара не ощутила. Кречет тут же взмыл с руки, а травка подо мной мягко спружинила. Поворотила голову, а это эльф магичит, но на меня не глядит. Сразу понятно, с черноволосым согласен, однако не в эльфийской природе напирать и речи жесткие прямо говорить.
Замерла я на траве, раздумывая, чего теперь делать, когда оба путника мои как по команде к лесу, позади оставленному, поворотились. Я даже испугаться успела и про себя небеса укорить: «Ну дадите хоть дух перевести?», как расступилися ветви и вышел на полянку, шатаясь, болотник страшный. С головы трава свисает, рубаха мокрая и штаны тело облепили, ноги босые тиной измазаны, а за спиной щит из водорослей речных висит. Увидал нас и остановился, а я глаза широко раскрыла и как закричу:
— Тинар!
Вздрогнул, взгляд на меня перевел, глядит растерянно и после на шаг отступил. От меня отворотился, зато пристально диора с мечом оглядел и эльфа на траве, раскинувшегося, глазами смерил.
Не узнал, ну точно ведь не узнал.
— Тинар, это я, Мира! — сделала усилие и оборотилась на миг самой собой, а у воина моего глаза что надутые пузыри для детской погремушки сделались.
— Ведьма, — прошептал и снова отступил на два шага, но замер, — заманили в лихолесье, — добавил, — а теперь не отпустите? Подальше держись, тварь, — мне пригрозил, — живым не возьмешь.
И подхватил с земли камень с половину моей головы. И обидно так стало.
— А ну опусти! — диор на его пути вырос, — только замах сделаешь, на месте поляжешь.
— А ты никак воин привороженный? Из проклятых духов, которых она на службу свою призвала? Заманиваете путников в чащу, чтобы ритуалы черные вершить.
— Я человек, — диор зло ответствовал, — а за оскорбление потрудись бой принять, заодно убедишься, что не с духом дерешься.
Тинар усмехнулся.
— Духи драться не умеют, зачарованные воины только ведьминым приказам подчиняются, а она и подавно ратным делом не владеет. Коли человек, то извинюсь, коли проклятый, отпустите, если бой выдержу. Но я здесь второго меча не наблюдаю.