Кабы одна стояла и любовалась, позабыла бы обо всем на свете, а тут не смогла. Чудо чудное перед глазами, а я дыхание диора затылком ощущаю, а после еще прикосновение легкое, незаметное почти, так губами волос касаются. И руки его греют, и спиной грудь твердую чувствую, и снова нахлынуло разом, ноги подкосились, вниз скользнула, а он у земли подхватил. Я на коленки опустилась, а диору пришлось на корточки встать.
— Что с тобой? — взволновался.
— От красоты дух захватило, — отмолвила кое-как.
А он в ответ крепко талию стиснул, меня к себе развернул и оказалась я вдруг на его коленях сидящей. Ногами обняла, скрестила их в лодыжках, кончиками пальцев касаясь его ступней босых. «Забыли-то оба обуться» — мелькнуло в голове и исчезло. Смотрю, как по его лицу эти блики волшебные пробегают, точно рябь по воде, и глаз не могу отвести. Сияние вокруг разлилось разноцветное, мягкое, волшебное, и между нами двумя волшебство творилось, в глазах отражалось.
Пальцы диора сквозь волосы прошли, по спине прогладили, после вдруг крепко на бедрах сомкнулись, притиснули в его телу крепко, точно прилепили. Я ощущала, как дышит глубоко, старательно ровняя дыхание, а свое прерывистое я унять не в силах была.
Уходить следовало, спасаться, от себя и прямо сейчас, когда решение приняла. Ведь никогда еще не была способна так легко передумать. Себя предать и всех предать, на ложь пойти, обмануть, чтобы в его руках забыться, и на единственный поцелуй свою душу променять.
Я его не оттолкнула, не смогла, а он меня не выпустил. В этот раз злости, разум помрачающей, не было. Голые чувства остались, пред нами обнажившиеся, потому я ресницы опустила и глаз раскрыть не решалась.
— Посмотри на меня, — велел.
Мучитель черноволосый!
Посмотрела.
И ведь бывает, что от одного взгляда томительно сердце сжимается и кажется, не выдержишь ты боли этой остро-сладкой.
— Выпусти, — взмолилась, чувствуя, как себя теряю, а по точеным чертам судорога прошла, крепко и упрямо губы сжались, а после разомкнул их, что-то сказать, а я ладонью накрыла. Не смогу слушать, не смогу вырваться и уйти не смогу.
И тогда как во сне руку в карман запустила, изо всех сил сжала в ладони скорлупку податливую, расслышала громкий хруст, а потом взметнулась вокруг воронка портала и потащила нас в завихрившиеся недра свои, подхватила легко и утянула.
Про боль головную, про слабость невозможную все верно Эджелина сказала. Выбросило нас обоих точно в центре Неживого озера. На Эртена та же слабость накатила, его руки лишь на мгновение разжались, но хватило этого мига, чтобы нас водой разделило. Его от меня отшвырнуло, а меня под гладь озерную затащило. Закружило вновь, заболтало и выкинуло на мягкий, устилавший королевские покои ковер.
— Здравствуй, Мира, — голос короля прозвучал, — я уж заждался.
— Выплыл хоть? — спросила, на приветствие не ответив, не в силах головы поднять.
— Такие не тонут, — король ответил, а после с ехидцей добавил, — если не утопить.
Поняла я, что не тронет диора, лицо в ладони уткнула и разревелась.
Глава 20. Злато к ногам твоим и царство впридачу
— Какие покои желаешь? — спросил меня властитель подводный, провожая по коридору. А до этого час утешал, пока я ковер его слезами поливала. Я ему ничего объяснить не сумела, кроме всхлипов слова мало-мальски разумного выдавить не могла, так король сам надумал. Заверил клятвенно, что на ложе тащить не спешит, даст время пообвыкнуться, даже опочивальню отдельную обещал.
Пока шли, все, кто нам по пути попадался, чуть ли не в пол кланялись, а за спиной шепотки раздавались: «Новая фаворитка».
— С рыбами хочу, — отмолвила я, ничего лучше не придумав, — чай под водой живем, а рыб нет.
— Будет тебе комната с рыбами, — засмеялся, а я и не знала, верить на слово али нет. Взаправду что ли рыб где достанет?
— А старая где? — покосилась на короля.
— Комната?
— Фаворитка.
Властитель рукой махнул неопределенно: «Домой отправил», — сказал.
— Надоела так быстро?
— Я двоих фавориток одновременно не держу, — ответил, а чтобы не пытала его больше расспросами, на другое внимание перевел. Мы как раз к двери подошли, и король ее предо мной распахнул. Я зашла, а там…
Спальня большущая, стены переливаются голубым и зеленым, точно водная гладь, а внутри стен, и под ногами, и даже в колоннах высоких рыбы плавают, всякие разные, большие да маленькие. А потолок разноцветной рябью идет, как самоцветы переливается.
— Нравятся покои? — подводный властитель спросил, а я на месте застыла, остолбенела вся.
— Утонуть страшновато, — вымолвила, — точно по воде ступаю.