— Верь мне, Мира, — сказал и, вновь ухватив за руку, потянул за собой.
Мы проплывали над высокими горами с гротами и пещерами, ныряли в черную бездну, в которой не видно было дна. Касались вытянутой рукой отвесных выступов вертикальных подводных скал. Порой гранитные уступы рассекали глубокие щели, а из низ выглядывали любопытные рыбешки. Вода кругом была бирюзовая и такая прозрачная, что далеко внизу виднелись затопленные долины, зеленеющие на дне точно узорчатые полотна. И в полумраке подводном все кругом казалось таинственным, подернутым дымкой, а оттого мстилось, что под нами проплывают целые города и деревни, утонувшие века назад в этой бирюзе.
Я отдалась на волю властителя и летела вперед, увлекаемая им, и втягивала в себя воду уже без боязни. Дышала ей точно воздухом, а тело ощущалось легким, почти невесомым, и сама себе я казалась русалкой.
Не знаю, в какой момент мы подплыли к порталу в озерное королевство, но его величество вдруг исчез с моих глаз, а потом и меня протянуло сквозь водную завесу. Я заморгала и сощурилась на мгновение, а после только разглядела кругом ровный берег. Вышагнули мы с королем сквозь разноцветный водопад, ласковые струи которого падали вниз с приглушенным шумом, разбивались о плечи мои и спину и создавали сотни светящихся радуг. Тело окуталось туманом из водяных брызг, а ноги по самые бедра укрылись теплой водицей.
Заозиравшись по сторонам, попыталась распознать место, где мы очутились, и приметила, что на королевство уже опустились сумерки. Король вдруг взмахнул руками и вода, стекавшая по телу, застыла ровными шелковыми лентами бирюзового наряда. Тугой лиф приподнял грудь, а на талии завязались широкие ленты. Владыка вытянул меня на берег, и я ступила на зеленую траву в новых прозрачных туфлях. Волосы свободно лежали на плечах пышными волнами, будто вовсе не я минуту назад проплывала под водой Неживого озера. Кругом средь листвы деревьев и трав замелькали светлячки, откуда-то полились звуки нежной музыки, а его величество повернулся ко мне, одетым в бирюзовый камзол и такие же брюки.
Он ступил навстречу и поклонился, приглашая на танец, а из-за деревьев стали выступать на окутанную мягким светом поляну другие пары. Мы с королем закружились в самом центре под волшебную музыка, и я откуда-то знала все движения. Его величество нежно прижимал к себе и вел по кругу, а я ни разу не сбилась с плавного шага.
Волшебная радость, разбуженная в самоцветной пещере, по-прежнему накатывала мягкими волнами, зажигая во мне тот восторг, отражение которого я видела в глубине глаз короля. Мы танцевали и танцевали и ни разу не остановились, потому что не чувствовали усталости. Под такую музыку невозможно было замереть, она толкала двигаться и парить над землей в крепких объятиях, побуждала к поцелуям и ласкам. И я не удивилась, когда свет вокруг померк, а мы с владыкой вновь шагнули куда-то, а после очутились в его опочивальне. Король прижал меня крепко к себе и склонился, чтобы поцеловать.
Шелковый наряд стекал по телу под его руками точно вода. Мужские губы касались шеи, ключиц и плеч, дарили трепетную нежность и ласковое тепло осторожных и бережных прикосновений. Хотелось отдаться на волю светлых чувств, раствориться в любовной магии, перестать сопротивляться сильному притяжению, позабыться на время. Все казалось правильным, естественным, кроме слабого протеста в душе, непонятного несогласия, мешавшегося с чувственным томлением. И хотя голову кружило от поцелуев, а пальцы сжимали на широких плечах рубашку, и я выгибалась, послушная чужой страсти, но не горячие ласки вырвали первый стон из груди, а едва ощутимая горечь разочарования. Мягкие пряди скользивших сквозь пальцы волос отчего-то казались более жесткими, а крепкое тело, к которому прижималась, ощущалось чуточку чужим. Мое не приникало к нему будто вторая половинка, оттого рождалось в душе чувство странной незавершенности.
Король отстранился первым и поднял лицо мое за подбородок, заставил открыть глаза, поймал мой помутившийся взор. Провел большим пальцем по щеке, а после скривил губы, скопировав выражение малого ребенка, потерявшего любимого тряпичного зайку. Мелькнуло в глазах на секунду потаенное чувство сродни тоскливой обреченности и тут же растворилось, сменившись привычным выражением.
— Мира, Мира, — покачал головой.
Я раскрыла широко глаза, в недоумении глядя на властителя и силясь понять, отчего целовать перестал. А он пробежался пальцами по моим обнаженным плечам, и кожу закололо, в душе буря поднялась, истома страстная вновь накатила. Я на цыпочки поднялась, прижалась ближе к королю и вздох его глубокий всем телом ощутила. Думала, снова поцелует, а он не спешил, проводил медленно рукой по волосам и спине, словно размышлял о чем-то далеком.