Как я не скрывалась потом от воина, как ни хоронилась, делами себя занимая, а все равно подловил он меня одну возле сарая. Ловко так поймал, я даже его приближения углядеть не успела. За руку ухватил и к задней стене прижал.
— И зачем врала, что читать не умеешь? — начал воин.
Я впрочем рядиться не стала, ответила, как есть:
— Заметила, что-то скрываешь, не хотела на рожон лезть.
— Ты меня за кого принимаешь? Чего шарахаешься, будто я убийца какой?
— Ты и есть убивец! Людей убивал.
— Так то служба была, не ради удовольствия это делал, да и люди такие были, что проще убить, чем дальше жить дозволять.
— А с чего ты решаешь, кому жить, а кому нет?
— Да что ты заладила? Ты будто что в этом понимаешь! Я ни с того ни с сего никого не убивал, так что нечего подпрыгивать каждый раз, как я приближаюсь.
— А ты меня по стенкам не зажимай, глядишь, сразу спокойнее стану.
— Вот ведь заноза! Верно дядька твой говорит. Я тем, кто меня спас да выходил, зла чинить не собираюсь. Я свой долг жизни сполна вам возвращу.
— Как же ты возвратишь?
— А так, в форт пойду, письмо снесу.
Сказал и отпустил, а меня любопытство разбирать начало, я ведь письмо так полностью и не прочла.
— А о каких тварях в письме том написано?
Сказала и язык к небу прилип, так воин на меня зыркнул.
— Не все поняла, стало быть? Вот и хорошо.
— Что хорошего?
— Чем меньше знаешь, тем крепче спишь.
— Что ты мне загадки загадываешь? Жалко тебе мне рассказать?
— Тебя жалко. Про этих тварей лучше никому не знать.
— Сам, небось, не видел ничего.
— Мира, послушай, я их не только видел, я от них еле живым ушел, а остальных, кто им встретился, среди живых уж нет. Просто поверь, что лучше о том, что мне увидеть довелось, ни тебе, ни остальным жителям не знать. Я расскажу все только тому, кто настоящую помощь оказать сможет.
— Потому в форт собрался?
— А куда еще идти? Из форта можно связаться с королевскими советниками. Эту задачу под силу только им решить.
— И когда пойдешь?
— Через три дня.
— А сил дойти хватит?
— Окреп уже. Твоими стараниями… — воин вдруг по волосам ласково погладил и голову ниже склонил, лицо к моему приблизил, а я возьми и вывернись из под руки, он так лбом о стену сарая и стукнулся. Выпрямился только, лоб потер, ухмыльнулся и пошел обратно в избу.
Пока я все думы о воине думала, пока ждала, когда же он со двора пожалует наконец, в ворота иная печаль постучала.
Вернулась я как-то из лесу вечерком, ягод полное лукошко принесла. Раскраснелась после прогулки, шумно в избу ввалилась и замерла на пороге. Сидят вокруг стола дядька, матушка моя, Лика отец и двое молодцов, в нарядные рубахи ряженые. На столе чай, пироги и мед. Меня все увидали, со скамьи поднялись, в ноги поклонились да бочком на выход подались. Я только посторонилась, пропуская, а сама во все глаза на дядьку гляжу.
— Чегой это?
— А тебе невдомек?
— Дядя Агнат?…
— Да охотник на нашу куличку нашелся. Вот люди добрые приходили, рассказали…
— Дядя Агнат! — я так крикнула, что матушка со скамьи подскочила. — Это что же такое? Вы почему молчали? За моей спиной день сватовства обговорили? Без смотрин обойтись решили? Знали, что я перед ними красоваться не стану? Что чаю по кружкам не разолью? Вы как же так со мной поступить собрались? За Лика, за паршивого котяру, меня сосватать?! А ты, матушка, что же мед им подносила?
— А ну помолчи! — рявкнул дядька. — Сваты пришли, не след нам было людей прогонять. Садись, поговорим.
— Я про Лика слушать не желаю!
— Сядь, я сказал!
Я села на лавку, а в сердце надежда затеплилась. Что я кричу, право слово? А вдруг дядька им ответил, что товар у нас непродажный, не поспел еще.
— В другой раз велел им приходить, — ответствовал дядя, а я даже на лавке покачнулась.
— Да неужто еще сомневаешься? Я не пойду за Лика! Ни в жисть не пойду!
— Ты, девка, сперва мозгами пораскинь, а потом уж решай. Лик парень справный, мастеровой, будет мужик в доме…
— Израдник…
— А ну прекрати поперек моего свое слово вставлять, а то отдам и совета не спрошу!
Я язык прикусила и к окну отвернулась. Не буду я на него смотреть.
— Отец его говорил, что Лик второй день на лавке лежит. Плетьми его за милую душу отходил. Дочка друга его у батюшки в ногах валялась, молила за парня замуж отдать, а тот рогом уперся, говорил, что кроме тебя ни на ком не женится. Так девица про свидание их тайное все отцу рассказала. Вот Милодар и отходил сына, что есть мочи. А вчера друг его уехал, дочь увез, сказал, что ноги его в доме Милодара больше не будет, врагами расстались, а все оттого, что плеть Лику ум на место не вправила.