— Ты чего, девка, головой где приложилась?
— Из дома уйду, понятно. А одной по лесам бродить не след. Ты меня с собой в форт возьмешь, я у них лучницей останусь.
Воин макушку почесал:
— Всерьез что ли собралась? И какая беда тебя из дома гонит?
— Мое то дело.
— Я тут намедни сватов во дворе видел, — прищурился воин хитро. — Против воли значит замуж отдают? Чай допекла дядьку совсем?
Я насупилась и в стену уставилась. Вот ведь ясновидец нашелся, обо всем-то он догадался.
— Косой али рябой? — продолжал допытываться Тинар, — пьянчуга подзаборный али старик?
— Не косой не рябой, — разозлилась я, — красивый он, мастеровой, только по праздникам во хмелю и видела, летами молод.
— Мдааа, — протянул воин, — так чего тебе, девке, еще надобно? Я было подумал, что дядька взаправду за все отыграться решил. А может противен тебе суженый?
— Люб он мне! — рявкнула я на всю клеть и добавила шепотом, — любодей окаянный. — А потом склонила голову и опять слезы из глаз полились, чай не все выплакала.
Тинар лишь вздохнул, ничего не сказал. Помолчали так, пока я реветь не перестала, а после воин промолвил:
— Дурная затея. Ты девка себя в зеркало видела? В форт к мужикам податься решила?
— А ты на что? Защитишь меня.
— Я там на всю жизнь оставаться не собираюсь.
— Так ведь не сразу уйдешь. А мне того времени хватит, пообвыкнусь, да и ко мне люди привыкнут.
— Ты в деревне своей всю жизнь обвыкаешься, а все людям с тобой непривычно. Все, кончен разговор. Останешься здесь у родных под крылом и не забивай дурью голову.
— Я тебе жизнь спасла, ты мне должен.
— Вон оно как! — Тинар поднял голову, посмотрел на меня устало. — Все без толку с тобой беседы вести. Ну коли сама так пожелала, то завтра жду тебя за околицей, пока не рассвело. Собери, что в пути пригодится. Я молча кивнула и вышла из клети. Подкралась к окошку своему и влезла в комнату. Осмотрелась кругом, такая тоска вдруг за сердце взяла, только решения своего я менять не собиралась.
Впервые в жизни, кралась я по дому, будто тать ночной. Неслышно, стараясь не шуметь, брала в дорогу съестное, прятала в берестяной короб, туда же положила одежу, что могла сгодиться вдали от дома, скрепя сердце взяла несколько монет и подарок от мамы с дядькой — колесо серебряное, солнечный диск, его я повесила на грудь, запрятала под теплой рубахой, пусть греет меня вдали от родных. Села потом в комнатке за стол, открыла окошко, впуская лунный свет, и нарисовала, как могла, матушке записку. Рисунок совсем корявый вышел, но вроде как понятно, что ушла потому, как за Лика замуж не желаю, а внизу листа одно единственное слово приписала: 'Вернусь', - его матушка моя знала, я порой такие записки ей оставляла, когда в лес надолго уходила, а рядом еще солнечный круг рисовала, чтобы понятнее было, в какое время домой приду. На последней букве рука дрогнула и пара слезинок капнула вниз, промочила бумагу. Я вытерла лицо рукавом, оставила лист на столе, а потом неслышно покинула комнату. Не скоро рассвет, но не могу в доме оставаться, заночую у воина в клети, а после вместе пойдем.
Далеко отошли мы от деревни, когда первые лучи солнца показались над горизонтом. Лес светлел, птицы весело гомонили в листве, все вокруг радовалось новому дню, одна только я понуро брела вслед за молчаливым воином. Тинар говорить со мной не желал, только и сказал, что дурная, а потом молча плащ на плечи накинул, меч в ножны вставил и пошел впереди, а я за ним. Уже несколько часов шагали, живот бурчал надсадно, еду требовал, а я в кои-то веки заробела, не решалась просить о привале.
После полудня Тинар вдруг бросил заплечный мешок под большим деревом и уселся на траву.
— Доставай, что там у тебя есть.
Я быстренько вынула припасы, протянула ему половину хлебного каравая, соль, яйца вареные, кусок мяса и овощи, какие собрала в потемках, заодно и флягу с водой подала.
Тинар жевал молча, поглядывал вдаль, щурился на солнце.
Я как раз доедала свой кусочек мяса, когда воин поднялся на ноги, колени от крошек отряхнул и мешок снова на плечи набросил.
— Идем что ли.
— Так всего ничего посидели-то, — жалобно молвила я, нехотя поднимаясь с ласковой землицы.
— А ты может хочешь, чтоб тебя дядька твой с мужиками али Лик здесь нашел?
— С чего это? — встрепенулась я.
— А с того, что точно вдогонку отправились. Небось еще меня хают на все лады, что кровинушку-красотинушку из дома сманил.
— Я там записку оставила.
— Ну, ну, оставила. — Тинар отвернулся и вновь зашагал вперед. Я опять поплелась следом, уже и не радуясь особо, что так ловко ненавистной свадьбы избежала. Ноги ныли, спина болела, тело жалобно так стонало, хозяйке на совесть давило. А лес все густел, изредка уж попадались прогалины и солнышко медленно клонилось к закату. Сколько там до форта идти?