Новое тело — промчалось в мозгу с новым хлопком. Только мысли с трудом ворочались, понять не могла, о чем сама думаю. В этот миг ничего не хотелось, только бы от боли невыносимой избавиться, умереть уж, чтоб не мучиться. А ястреб не отставал. Новое тело. Новое… Мирка, эльфийка, боль… Мирка. Эльфийка. Мирка. Сосредоточилась, что-то сообразив, толком не поняла, что, но секунду спустя вдруг отпустило. Разом отхлынула мука невозможная, грудь задышала, на глазах слезы от облегчения выступили, а ястреб притих, перестал по лицу бить и когтями царапать. Обернулась я лучницей, оставила муку и смерть эльфийскому облику и захотелось вдруг горько рассмеяться. Отсрочила погибель, но толку-то. Рано или поздно придется обратно возвратиться, чужой облик для эльфийки не вечен, да вот незадача, вернуться вернусь, а очнуться не доведется.
— Не нравится, что они девчонку подослали. Неспроста. Уходить надо, — услышала я приглушенный скрипучий голос.
— Уйти успеем. Без точных координат портал не настроят.
Послышался скрежет, щелчок и шуршание.
— Все это с собой возьмем. Кольцо где?
— В тайнике.
— Забрать нужно, а после все здесь взорвать, чтобы их портал на развалины открылся. — И старик разразился дребезжащим полоумным смехом. — Диоры — опора королевской власти, самая чистая и лучшая кровь, сильнейший магический дар, — он закашлялся и снова хрипло рассмеялся, — скоро от них останутся одни воспоминания. Кто они без своей магии? Никто! Прихвостни короля, сторожевые псы! Вот пусть псами и обращаются и загрызут своего любимого правителя!
Я лежала, слушала этот голос и пыталась бороться с подступающими волнами слабости, которые так и норовили утянуть в забытье. Стоит разок кануть, и не удержишь последний облик, и назад уже не выплывешь. А вот так без борьбы гибнуть совсем не хотелось.
Ястреб шевельнулся вдруг, когда те двое громче загремели, взмахнул крыльями и взвился под потолок. Слилась черная тень с окружающей темнотой и рванулась в сторону спуска в подвал.
— Что это было? Ты слышал? Хлопанье.
— Где?
— Рядом со входом.
— Показалось?
— Ничего просто так не кажется. Ступай, разберись!
Старик отдал приказ, а его помощник послушно побежал по ступенькам. Я лежала, не шевелясь, с тоской и страхом думая, что последнюю мою надежду на помощь сейчас могут поймать. Замирая, считала про себя капавшее тяжелыми каплями время.
Послышался быстрый звук шагов, и маг вернулся.
— Что там?
— Птица. Ястреб.
— Ты гляди-ка. Сперва девчонка, потом ястреб. Кончай возиться, пора уходить.
— Уходим. Я в него шар запустил, он с высоты башни в реку сорвался.
— Забрал кольцо из тайника?
— При мне.
— Настраивай портал.
— Заряда почти нет.
— На один перенос хватит, а обратно уже незачем возвращаться.
И снова зашуршали, заскрежетали чем-то, а я молча глотала слезы, неподвижно лежа на каменном полу. Убили ястреба, и невмоготу жаль стало умную птицу. За просто так пострадала, лишь потому, что мне пыталась помочь.
— Активируй взрывную волну, настрой ее на закрытие портала, чтобы, когда захлопнется, здесь все взорвалось.
— Уже делаю.
Сияние шара под потолком сделалось тусклее и подвал осветило новым мерцанием, серебристо-синим. Оно разгоралось подобно маленькой воронке, становясь все шире.
— Сперва перенеси ящик с колбами, да смотри, осторожно.
— Я всегда осторожен.
— Потом мне поможешь.
Отмеченный шрамами поднял с земли большой ящик и шагнул в раскрывшийся полностью портал, а старик замер рядом, подслеповато щурясь на мерцающую воронку.
Уйдут! Да неужели уйдут?
Мне надлежало им помешать, а как, небеса только знают. Ни встать, ни пошевелиться, говорить только могла. А что им сказать, как задержать здесь на толику лишнего мгновения? Сколько не толкуют о том, что человек со всем примириться может, но я за последние минуты упорно хваталась и скорую погибель принимать не желала. Хоть и бессмысленно, и близко конец, а хотелось воздуха больше глотнуть, пусть бы собой все тело наполнил, ощутить хотелось, что живу. Да хоть бы на минутку отсрочить неизбежное. Ведь не цепляйся я так за жизнь, не сумела бы прежде облик в последний раз изменить.
Старика при свете портала хорошо видать было, удачно-таки тот со шрамами меня об пол приложил. Вот к этому, сединами убеленному, я и обратилась:
— Поздненько вы засобирались, оба уже маяком служите, а потому и скрыться боле некуда.
Чего такого молвила, сама не ведаю, дядька б на это сказал: "Лишь бы сбрехнуть". Повторила слова, от них прежде слышанные. А что там за маяк и как им служат, я слыхом не слыхивала, только, гадать могла.