Сегодня мне исполнилось пятьдесят два. Не так уж мало, не правда ли? Во всяком случае, даже по самым оптимальным среднестатистическим нормам, я прошагал большую половину дороги, которая, как всякому известно, не бесконечна… И, наверное, нет ничего удивительного в том, что появилось желание побыть одному и подумать. В человеческой жизни не может не быть коллизий — больших или малых, ибо столкновение добра и зла, хорошего и плохого — это та неизбежная диалектика, которая не минует никого. Самое главное — попытаться отыскать ответ на сакраментальный вопрос: почему? Тогда легче. Страшно то, что необъяснимо. Когда умерла мать — это было трагедией. Но люди не научились еще бороться с раковыми опухолями, особенно тогда — тридцать лет назад. Когда через три месяца после кончины матери не стало отца — это тоже было трагедией, когда в далекой юности угасла нежданно–негаданно первая любовь — это было уже страшно.
Никто не может заменить умерших родителей. Умершую любовь сменяет другая. Не всегда, правда. Если очень повезет. Она пришла ко мне через много лет, в другой уже стране. Сегодня, вернувшись пораньше домой, чтобы подготовиться к семейному торжеству, я совершенно случайно обнаружил подарок, спрятанный моей женой. Она преподнесет его вечером, когда соберутся друзья и знакомые… Я знаю, что лежит в этой небольшой коробке, перевязанной шелковой лентой. Но обязательно же удивлюсь «неожиданному» презенту, так необыкновенно умело выбранному моей подругой. Подаркам надо всегда удивляться. Они ведь не так часты в нашей жизни…
Один из них, кстати, мне вручил сегодня начальник паспортного стола. Он лежит передо мной, этот документ, удостоверяющий, что я — гражданин Советского Союза. Иоханнес (теперь уже Иван Иванович) Ван Энгеланд, бывший помощник бельгийского военного атташе. Люди моей профессии, как правило, не раздают визитных карточек, во всяком случае, таких, где указано истинное место работы. А трудился я последние четверть века в учреждениях, которые имели прямое отношение к разведывательным службам НАТО. Итак, военный разведчик, отказавшийся от своей профессии и порвавший с хозяевами, которым служил. Почему? Ответить на любой вопрос однозначно очень трудно. Тем более на такой…
Родился я в 1924 году в небольшом бельгийском городке, что запрятался среди сосен Кампэна, между журчащих ручейков и прозрачного, словно хрусталь, озера, которое казалось мне огромным, как море. У каждого из нас что–то оседает в памяти от далекого детства. У меня — это терпкий запах сосновой смолы и ломящая зубы холодная, до удивительности вкусная вода, которую пил из ручейка. Я очень любил лес, он начинался сразу же после нашего дома, который был самым крайним в городе. И лес отвечал мне такой же искренней любовью. Во всяком случае, он ни разу не запутал меня в лабиринтах своих чащоб, не подставил под лоб злого сучка и не утопил в коварной трясине. А ручьи и наше «огромное, как море», озерцо сразу же доверили мне сокровенные тайны. Никто из сверстников не ловил такого количества лещей и плотвичек, как я. От зависти они прозвали меня «колдуном»… А мне хотелось быть Тилем. С Шарлем де Костером, нашим бельгийским Толстым или Достоевским, а может быть, и тем, и другим одновременно, я познакомился очень рано. С тех пор «Легенда об Уленшпигеле» стала моей настольной книгой на всю жизнь. Иногда в трудные моменты я листаю ее страницы, нахожу ответы на вопросы, черпаю силы и оптимизм. По тем, мальчишеским временам мне и моим сверстникам были еще не совсем понятны «странные» отношения Тиля с Неле. Мы вообще девчонок в нашу компанию не принимали. А вот гимн гёзов доходил до самой глубины души: