В Большой Советской Энциклопедии на букву «А» написано просто, конкретно и ясно: «Атташе военные, военно–морские, военно–воздушные — должностные лица дипломатического представительства, представляющие соответствующие рода войск своей страны перед вооруженными силами гос–ва пребывания и оказывающие помощь дипломатическому представителю по всем военным вопросам. По своему положению военные А. приравниваются к дипломатам, входят в состав дипломатического корпуса и пользуются дипломатическими привилегиями и иммунитетами».
Следовательно, «…оказывающие помощь дипломатическому представителю». Посольство и другие дипломатические институты одной страны находятся на территории другой обычно до тех пор, пока отношения между этими государствами развиваются нормально. Они, эти отношения, могут быть более или менее дружественными, но, вероятно, исключением из правила является тот посол, который занимает сей высокий пост для того, чтобы специально портить установившееся дружеское «статус–кво». Более логично считать, что его основная функция — развитие и улучшение взаимопонимания между народами. Имеется в виду, что военные атташе — одни из важных помощников послов в этом благородном деле. Но много ли они положили кирпичей в фундамент мира и дружбы, особенно те, что представляют в Советском Союзе и других социалистических странах государства — члены Атлантического союза? Этот вопрос я задавал себе не раз. И каждый раз отвечал кратко и категорично: нет! Конечно, они по–разному понимали и выполняли свои функции, но находились на одном корабле, агрессивный курс которого прокладывали ЦРУ и РУМО. Военные атташе всех родов войск, их помощники и сотрудники стремились использовать любую возможность, чтобы попасть в районы расположения военных объектов, в запретные зоны, грубо нарушали правила передвижения по Советскому Союзу.
Ничем не отличался от них и подполковник Колперт, мой непосредственный шеф. Еще в Бельгии он заявил во всеуслышание, что прибудет в Москву не самолетом, а на автомашине, чтобы посмотреть по дороге, «что к чему в Советском Союзе». Такая была у него натура — сразу же пустить пыль в глаза начальству своим особым рвением к порученной работе. Я был в курсе всех дел Колперта, поэтому и начну свой рассказ с него.
Итак, Эрнест Анри Жорж Колперт. Насколько я помню, родился он в 1911 году в городе Дижоне, окончил королевское военное училище, потом служил в первом велосипедном полку. К началу второй мировой войны, как он сам говорил, командовал ротой. Но воевал недолго — пришлось сдаться в плен. Просидел в нацистском лагере для военнопленных вплоть до 1945 года и был освобожден советскими войсками. Позже, находясь в Москве, Колперт будет всем встречным и поперечным рассказывать на приемах с пьяной слезой умиления, что «выучил русский язык в знак преклонения перед советским народом–освободителем». По возвращении в Бельгию Колперт работал в отделе кадров при председателе комитета начальников штабов, затем был назначен на должность начальника разведотдела штаба сухопутных войск, В 1962 году он занимал пост офицера связи по линии НАТО в ФРГ, где активно работал против социалистических стран. Здесь в 1962 году состоялось одно из его вербовочных дел. Я излагаю это «дело» так, как мне рассказывали о нем сам Колперт и потом его преемник — полковник Г оде. Кстати, Годе не питал, мягко говоря, дружеских чувств к Колперту и поэтому добавил некоторые детали, о которых тот в свое время, по вполне понятным причинам, умолчал.
…Некто Вольфганг Экке, уроженец города Виттенберга, крупный специалист по мелким кражам, выехал из ФРГ во Францию с целью вступить во француз–екий легион и поискать удачи не в карманах соотечественников, а в заморских авантюрах, когда можно было грабить в открытую, не боясь полиции. Однако медицинская комиссия не пропустила Экке в связи со слабостью его здоровья, и он, вернувшись в Страсбург, случайно попал в поле зрения сотрудника французской спецслужбы Дюмонта, который и завербовал искателя легкой жизни, установив ему месячное содержание в 300 западных марок. Основная работа Экке заключалась в сборе шпионской информации о военном потенциале социалистических стран для разведывательных служб НАТО. По служебной необходимости Дюмонт познакомил как–то своего агента с бельгийским представителем в НАТО Эрнестом Колпертом, и тот решил сразу же «проявить» себя. «Слушай, милый, — сказал он Экке, встретившись с ним в пивной, — какой смысл работать на французов и всю эту контору? Тебе сейчас платят 300, а я дам 400 марок, но добытую информацию ты будешь передавать мне». Бывший уголовник как–то даже растерялся от такого нарушения «джентльменских» законов и, думая, что его проверяют, рассказал обо всем своему французскому хозяину. Началось выяснение отношений. Французская разведка через штаб НАТО предъявила бельгийской «сестре» обвинение в «неродственном» Отношении к общим интересам. Перепалку замяли, но Колперт все же не успокоился. «Напрасно ты все рассказал Дюмонту, — по–отечески журил он агента. — Бельгийцы никогда не боялись французов. И ты их не бойся, сынок. Отныне я буду платить тебе 1000 марок, но, кроме меня, ни с кем не связывайся и никому ничего не говори». По требованию Колперта Экке перебрался в ГДР, откуда должен был сообщать о передвижении советских воинских частей и подразделений Немецкой народной армии. Но работа у агента не клеилась. Он опять переехал в ФРГ, где был арестован как «агент Востока» полицией, которая не забыла и его прошлые уголовные дела.