3. Требование марксистских предисловий. Этот метод, доселе невиданный в практике любой цензуры, в 20—30-е годы нашел также очень широкое применение. В 20-е годы еще выходили труды «буржуазных» философов, воспоминания крупнейших деятелей белого движения; не так еще была запрограммирована в эстетическом и идейном отношениях художественная литература. Запрещать эти книги полностью тогда еще не решались — нужно было готовить кадры «красной профессуры», которая должна быть в курсе «буржуазных» течений в науке и литературе, да и «врага надо знать». Книга могла попасть в руки и «широкому читателю»: вот тут-то и нужно растолковать, в чем именно состоит эред ее, выявить «классовую подоплеку» автора, расставить нужные акценты и т. д.
Это правило распространялось даже на издания произведений классиков и мировой литературы. ГИЗ РСФСР предложил, например, в 1928 г. в качестве «общего правила не выпускать в свет классиков, как по дорогим, так и по дешевым сериям, без марксистских вводных статей и предисловий» (I — ф. 35, оп. 3, д. 95, л. 13). Всем отделениям ГИЗа предписано было дать сведения о находящихся в производстве книгах классиков и «обратиться со скорейшим заказом необходимого для вышеуказанных целей материала», привлекая сотрудников исследовательских институтов и учреждений.
В указанных выше отчетах с 1925 г. появилась новая графа: «Потребовано марксистских предисловий».
Число их доходило до 1–2 %. Они неизменно сопровождали тогда издания трудов классиков русской исторической науки: перепад между скудной «новоречью» марксистских критиков, не говоря уже об уровне и характере претензий, и великолепным литературным стилем, серьезностью и аргументированностью доказательств, присущим дореволюционным историкам (В. О. Ключевскому особенно), производит сейчас поразительное впечатление.
Отдельные эпизоды выглядят настоящим курьезом. Например, в 1928 г. краевед В. Пылаев пытался издать в Новгороде свою рукопись «Старорусский край». По тогдашним правилам, местный инспектор препроводил ее на предварительный просмотр в Ленобллит. После долгих проволочек тот, наконец, разрешает печатать книгу, но «с вычерками и требованием короткого и не трудного (!) марксистского предисловия, так как вся книга затемняет классовую борьбу и часто пропитана косностью, а иногда специфически крестьянской (кулацкой) идеологией. Предисловие просьба выслать в Обллит». Новгородский инспектор сообщает, что автор «не может найти соответствующего критика, который бы согласился написать марксистское предисловие», между тем, как половина книги уже набрана в типографии, и он не знает, что дальше делать. Одновременно он высылает адресованное ему наивно-трогательное заявление самого Пылаева: «Прошу Вас отменить требование дать марксистское предисловие к труду «Старо-русский край. Природа и население» за отсутствием знакомств в среде марксистов, которые были бы способны дать такое предисловие…» (I — ф. 281, оп. 1, д. 35, л. 28).
После долгих проволочек книга все же вышла в Новгороде в «издании автора» (1929 г.). «Знакомый марксист» нашелся — он подписал предисловие инициалами «Н. 3.». Отметив фактическую ценность книги В. А. Пылаева, огромный материал, собранный им, он все-таки поставил книгу на «марксистские костыли», поскольку заметил в ней «некоторые потуги в сторону исторического идеализма, непонимание им современного хода истории, чрезвычайно бурного и революционного». Тем более, что автор «бежит с линии наибольшего сопротивления, бежит вспять, в объятия старины».